Из этого краткого обзора войны видно, что оба адмирала почти совсем не преследовали главной своей цели — уничтожения неприятельского флота, чтобы таким образом получить неоспоримое господство на море, которое так важно было для хода войны. Напротив, оба флота очевидно друг друга избегали и действовали в темную, часто не имея никакого понятия о том, чем занят в данную минуту противник, и таким образом море отдано было на произвол случайности: случайно Тинг не находит своего противника, когда тот идет с десантом и высаживает его на берег; случайно же происходит встреча флотов при Ялу и японцы временно овладевают морем; случайно целые японские армии проскакивают без всякого прикрытия. Обойтись на войне без риска конечно нельзя, во это должно вызываться лишь крайнею необходимостью и невозможностью поступить иначе. Здесь-же японский флот имел полную возможность предохранить свои армии от риска.
Как-бы ни был ничтожен противник, расчет на полную его бездеятельность — все же есть расчет на случай, а случай — это бог невежд, как выразился философ Конт. И, действительно, оба адмирала показали себя достаточными невеждами в морской стратегии — этой высшей науки адмиралов. Для меня даже более симпатичны действия Тинга, у которого иногда появлялись совершенно правильные соображения, но тут поперек дороги становились бессмысленные распоряжения Цунг-ли-Ямена. Вообще, в этой войне ярко выразилось столь осуждаемое военной историей — гибельное влияние на ход дела вмешательства в распоряжения главнокомандующего. Распоряжения Цунг-ли-Ямена и отозвание японского флота от берегов Кореи для конвоирования транспортов — яркие образчики такого вмешательства.
Итак, в стратегическом смысле, эта война ничего не дала на море, кроме уроков отрицательных.
Перейдем теперь к разбору отдельных эпизодов и рассмотрим их с точки зрения принципов тактики, в которой японцы оказались гораздо сильнее, нежели в стратегии[4].
Главные цели, которые должен себе поставить адмирал в бою — это сосредоточение в одном пункте превосходных сил против слабейших сил противника, развитие взаимной поддержки между своими судами и воспрепятствование такой поддержки у неприятеля. Кроме того, приняв во внимание боевые средства свои и неприятеля, он должен все время стараться подставить в бою неприятелю свою сильную сторону и уклонять слабую. Это и будут главные принципы тактики.
Длинным рядом примеров, военно-морская история — эта морская мудрость веков показывает, что всегда и везде, при всяких обстоятельствах, преследование этих целей в бою — вернейший путь к победе, а пренебрежение ими обходится очень дорого. Принципы эти совершенно не зависят от обстановки, а потому, как были они верны в сражении при Саламине 23 века назад, так остаются верными и теперь — да оно и понятно: вытекают они из самой сущности войны и из свойств главного орудия этой войны — человека, а как сущность войны, так и человек остаются те-же, только вооружен теперь человек иначе, т.е. для достижения той-же цели он обладает только другими средствами и, конечно, от перемены средств, нисколько не меняется цель.
Начнем с дела при Азане.
Японцы упорно молчат об этом деле, а потому здесь я должен придерживаться исключительно китайских источников. Я уже упомянул в начале, что дело здесь было не совсем чисто со стороны японцев, а потому становится понятным замалчивание ими этого случая. О потоплении минного крейсера Kuang-Y и взятии посыльного судна Tsao-Kiang подробностей никаких нет, а потому я остановлюсь только на действиях крейсера Chi-Yen (Tsi), за которым погнался крейсер Joshino новейшей постройки. Вооружение его состоит из 12 скоростр. орудий крупного калибра, а скорость хода при форсированной тяге — 22 узла. На этом крейсере имел свой флаг начальник отряда, контр-адмирал Тсу-бой.
Противник его, Chi-Yen, считал за собою уже более 10 лет службы, обладал несравненно меньшим ходом и вооружение его состояло из двух 8-д. орудий, поставленных в носовой башне и одного 6-д. орудия на корме. Китайцы были совершенно неприготовлены к бою и первый неприятельский залп, произведенный почти в упор, застал их совершенно врасплох и сразу нанес крейсеру тяжкие повреждения. Один из снарядов разбил боевую рубку, в ней разорвался, разрушил оба машинных телеграфа, паровой штурвал, переговорные трубы и убил лейтенанта и мичмана, находившихся в рубке. Другой японский снаряд перебил паровую трубу от парового штурвала, так что некоторое время судно не могло управляться; румпель-тали оказались в шкиперской, далеко заложенными и прошло порядочно времени, пока они могли быть основаны. При таких тяжелых обстоятельствах пришлось китайцам занимать места по боевому расписанию. При этом кормовое орудие не могло начать действовать, так как сзади его находилась рубка, которая должна была убираться; теперь же этого нельзя было поспеть сделать, а сбить ее выстрелом в упор командир опасался, так как под нею хранились мины.
Между тем Joshino, отойдя на 20 каб., поворотил и вновь открыл огонь. В виду бездействия кормового орудия, Chu-Yen пришлось поворотиться к нему носом, но скоро одно из башенных орудий было повреждено и на крейсере начался пожар. В это время удалось основать румпель-тали и Chi-Yen повернул, чтобы спастись бегством, но Joshino начал быстро нагонять его, осыпая верхнюю палубу снарядами. Один из них попал сзади в щит для прикрытия прислуги в носовой башне и разорвался внутри, выведя из строя артиллерийского офицера и почти всю прислугу. Тогда командир, видя, что все равно ему грозить неминуемая гибель, решил рискнуть снести кормовую рубку, что обошлось вполне благополучно и Chi-Yen открыл огонь из кормового орудия. Вероятно один из снарядов нанес какое-нибудь серьезное повреждение крейсеру Joshino, так как последний начал заметно отставать и скоро Chi-Yen потерял его из вида, а на следующий день рано утром он прибыл в Вей-ха-Вей и оттуда немедленно был отправлен для починки в Порт-Артур.
Chi-Yen, пришедший в Вей-ха-Вей после боя с Joshino, наглядно показал адмиралу Тингу недостатки современных судов для боя, а потому Тинг, выходя из Вей-ха-Вея на поиски за японцами, решил по возможности устранить эти недостатки. Во-первых, свезены были на берег все шлюпки и на каждом судне оставлено лишь по одной 6-ти весельной гичке. Все лишнее дерево, снасти и т. п., было оставлено на берегу; выступающие за борт части мостиков были отрезаны, все деревянные поручни заменены леерами, а деревянные трапы, где было возможно, заменены шторм-трапами. Большие стальные щиты, толщиною в 1 дюйм и прикрывавшие 12-д. орудия в башнях, были убраны, так как они представляют, по выражению командира броненосца Chen-Yen, не более как западни для прислуги.
Читать вторую часть
