Женщина встала и медленно пошла к двери.
- Куда идешь?
Лишь бы отвязаться, она пробормотала что-то, чего он не разобрал. Ему
стало понятно, почему все это время ей было так плохо. За деревянной стеной
сразу же послышалось, что она тихонько мочится. И вдруг все показалось ему
до ужаса никчемным.
Это очень верно: время не начинает вдруг лететь галопом, как лошадь. Но
и не тащится медленнее ручной тележки. Постепенно жара достигла своей высшей
точки; она довела до кипения глаза и мозг, расплавила внутренности, подожгла
легкие.
Песок, впитавший в себя ночную влагу, выпускает ее в виде испарений в
атмосферу... Благодаря преломлению света он сверкает, как мокрый асфальт...
Но на самом деле эта, без всяких примесей, одна восьмая миллиметра - суше
поджаренной на сковородке мухи.
И вот первый песчаный обвал... Привычный звук, без которого не
начинается ни один день, но мужчина невольно переглянулся с женщиной. Один
день песок не отгребали - какие будут последствия?.. Ничего особенного,
подумал он, но все же забеспокоился. Женщина, опустив глаза, молчит. Всем
своим видом показывает - сам беспокойся сколько угодно. Ну, раз так -
пропади все пропадом, не станет он ее расспрашивать. Песчаный поток,
сузившись было до тоненькой нитки, снова разросся, превратившись в оби, и
так несколько раз. Потом наконец иссяк.
В общем ничего страшного. Он облегченно вздохнул. Внезапно в щеке
начались пульсация и жжение. Дешевая водка, о которой он до этого старался
не вспоминать, стала вдруг неодолимо манить его к себе, точно светильник во
тьме. Что бы там ни было, а горло промочить не мешает. Не то вся кровь из
тела испарится. Он прекрасно сознавал, что сеет семена будущих мучений, но
больше не мог противиться желанию. Вытащил пробку, поднес бутылку ко рту и
стал пить прямо из горлышка. Но язык все еще оставался верным сторожевым
псом - заметался, испугавшись неожиданного вторжения. И он захлебнулся.
Будто от избытка кислорода. Но не остановился перед соблазном сделать и
третий глоток. Пьет в честь чего-то страшного...
Пришлось и женщине предложить. Но она, конечно, решительно отказалась.
И с таким видом, будто ей отраву предлагают выпить. Как он и опасался,
упавший в желудок алкоголь тотчас же, как шарик пинг-понга, подскочил к
голове и зажужжал в ушах, точно оса. Кожа становится жесткой, как шкура
свиньи. Кровь разлагается!.. Кровь испаряется!
- Нужно что-то делать! Самой, наверное, тоже не сладко? Веревки я ведь
развязал - делай теперь что-нибудь!
- Хорошо... Но если я не попрошу кого-нибудь из деревни привезти
воды...
- А разве этого нельзя сделать?!
- Только если работу начнем, тогда...
- Мне не до шуток! Ну скажи... Есть у кого-нибудь такие права?
Женщина опустила глаза и плотно сжала губы. Ну что ты будешь делать?!
Клочок неба, видневшийся сквозь щель над дверью, из ярко-голубого
превратился в блестяще-белесый, как внутренность морской раковины. Допустим,
долг - это паспорт человека, но почему он должен визировать его у этих
типов!.. Жизнь человека - не разбросанные обрывки бумаги... Она закрытый,
тщательно сброшюрованный дневник... Одной первой страницы для единственного
экземпляра вполне достаточно... И незачем выполнять свой долг на тех
страницах, которые не будут иметь продолжения... Если каждый раз спасать
ближних, умирающих от голода, ни на что другое времени не останется... Черт,
как хочется пить!.. А какое множество людей умирает от жажды, - если бы ему
нужно было хоронить всех умерших, то, сколькими бы телами он ни обладал, их
все равно не хватило бы.
