Дошел, кажется, до окраины деревни. Дорога влезла на гребень дюны,
слева показалось море. Ветер принес горький запах прибоя, в ушах и ноздрях
зазвенело, точно завертелись волчки. Концы полотенца, которым он повязал
голову, трепетали на ветру и били по щекам. Здесь уже и туман терял силу, не
мог подняться. Море было покрыто толстыми свинцовыми листами, собранными в
мелкую складку, как пенка вскипевшего молока. Солнце, сдавленное облаками,
напоминавшими лягушачью икру, замерло, не желая тонуть. На горизонте черной
точкой застыл корабль, расстояние до него и размеры - не определить.
Перед ним до самого мыса нескончаемыми волнами лежали пологие дюны.
Дальше идти так, пожалуй, опасно. В нерешительности он оглянулся. К счастью,
пожарную вышку загораживал невысокий песчаный холм, и увидеть оттуда его не
могли. Поднявшись потихоньку на носки, он заметил справа в тени песчаного
склона покосившуюся, почти до крыши ушедшую в песок лачугу, которую можно
было увидеть только с того места, где он стоял. С подветренной стороны -
глубокая впадина, как будто ее вычерпали ложкой.
Отличное укрытие... Поверхность песка гладкая, как внутренняя сторона
раковины, и нигде ни следа человека... Но как быть с собственными следами?..
Он пошел назад по своим следам, но метров через тридцать увидел, что они
полностью исчезли... И даже у его ног прямо на глазах оседали и меняли
форму... На что-то и ветер пригодился.
Он собрался уже было обойти лачугу, но вдруг из нее выползло что-то
темное. Это оказалась рыжая собака, жирная, как свинья. Нечего бояться.
Пошла отсюда! Но собака, уставившись на человека, и не думала уходить. Одно
ухо у нее было разорвано, непропорционально маленькие глаза глядели зло.
Собака стала обнюхивать его. Не собирается ли она залаять? Попробуй залай.
Он опустил руку в карман и зажал ножницы... Если только залает, продырявлю
ей башку этой штукой! Но собака продолжала злобно смотреть на него, не
подавая голоса. Может быть, она дикая?.. Шерсть лохматая, висит клочьями...
Какая-то болезнь у нее, что ли, - вся морда в струпьях... Говорят, собака,
которая не лает, опасна... черт возьми! Надо было припасти какой-нибудь
еды... Да, еды, ах ты, забыл взять цианистый калий... Ну ничего, он так его
запрятал, что женщина вряд ли найдет... Мужчина тихо свистнул и протянул
руку, пытаясь завоевать расположение собаки... В ответ она растянула тонкие
губы и оскалила желтые клыки, на которые налип песок... Да нет, вряд ли
собака эта на него позарится... какой у нее противный, прожорливый вид...
Хорошо бы стукнуть ее так, чтоб она с одного удара сдохла.
Неожиданно собака повернулась, наклонила голову и как ни в чем не
бывало лениво затрусила прочь. Испугалась, наверное, его угрожающего вида.
Если он заставил отступить дикую собаку. Значит, дух его еще силен. Он
съехал в низину и остался лежать на склоне. Ветер теперь не доставал его, и,
может быть, поэтому он почувствовал облегчение. Шатаясь от ветра собака
скрылась за пеленой носившегося в воздухе песка. Видно, люди сюда и близко
не подходят, иначе в этой хибаре не поселилась бы дикая собака... И пока
собака не пойдет доносить на него в правление артели, он в безопасности. По
телу заструился пот, но это было даже приятно. Какая тишина!.. Точно его
положили на дно сосуда и сверху залили желатином... В его руках бомба с
часовым механизмом, время взрыва - неизвестно, но это тревожит не больше,
чем тиканье будильника... Будь на его месте Лента Мебиуса, он бы сразу же
проанализировал обстановку и сказал:
- Ты, друг мой, типичный образец человека, находящего удовлетворение в
том, чтобы превращать средства в цель.
- Совершенно верно, - согласился бы он. - Но нужно ли так уж
разграничивать средства и цель?.. Их надо использовать соответствующим
образом в зависимости от условий...
- Ну, это совсем никуда не годится. Нельзя же прожить время по
вертикали. Время - такая штука, которая течет горизонтально. Это
общеизвестно.
- А что, если попытаться прожить его по вертикали?
- Превратишься в мумию. Разве нет?
Посмеиваясь, мужчина стал снимать ботинки. А ведь и правда время течет
горизонтально. В ботинки набился песок и стал влажным от пота - терпеть
больше было невозможно. Он с трудом стянул носки и подставил ноги ветру.
Почему там, где обитает животное, такой отвратительный запах?.. Хорошо бы
животные благоухали цветами... Да нет, это пахнут его ноги... И как ни
парадоксально, мысль эта почему-то была ему приятна... Кто-то говорил, что
нет ничего лучше серы из своего уха - она вкуснее, чем сыр... Ну, может, это
преувеличение, но и в запахе своих гнилых зубов есть что-то притягательное -
его хочется вдыхать и вдыхать без конца.
Вход в лачугу был больше чем наполовину засыпан песком, и ему не сразу
удалось заглянуть внутрь. Может быть, это развалины старого колодца? Нет
ничего удивительного, что над колодцем выстроен домик, это чтобы колодец не
засыпало песком. Правда, вряд ли здесь есть вода... Он снова попытался
заглянуть внутрь, и тут в нос ему ударил настоящий запах псины. Запах
животного сильнее философии. Был один специалист, говоривший, что ему близка
душа корейца, но он не может выносить его запаха... Ну ладно, если время
течет горизонтально, пусть бы оно показало ему, как быстро оно может течь!..
Надежда и беспокойство... Чувство свободы и нетерпение... Муки эти - самые
невыносимые. Он прикрыл лицо полотенцем и лег на спину. Запах здесь,
пожалуй, его собственный, но при всем желании сделать себе комплимент он не
смог бы назвать его приятным.
