Страница: 2/14
Мне не спалось, и я выбежала в "Фэмили-Март" (сеть магазинов, работающих круглосуточно) купить пудинг. У
входа только что закончившие работу Эрико и девочки из бара (на самом-то
деле они мужчины) пили кофе из бумажных стаканчиков и ели одэн (смесь из вареной редьки, картофеля, яиц, рыбы и т.д.). Я
крикнула:
– Эрико-сан!
Она взяла меня за руку, улыбнулась:
– Ой, Микагэ! Уехала от нас – совсем тощенькая стала. – На ней было
голубое платье.
Я купила пудинг и вышла из магазина. Эрико держала в руке стаканчик и
смотрела на сверкающую в темноте улицу, в ее взгляде чувствовалась
суровость. В шутку я сказала:
– Эрико-сан, ты смотри, лицом в мужчину превратилась.
Эрико тут же озарилась в улыбке:
– Уу, противная. Моя дочурка за словом в карман не полезет.
Переходный возраст, начался что ли.
– Да, я вообще-то взрослая уже, – ответила я, и девочки из бара
засмеялись. А потом она сказала:
– Приходи в гости – обязательно.
Ну, вот и хорошо, значит, мы расстались, смеясь. Это и был последний
раз.
Сколько же минут мне потребовалось, чтобы найти походный наборчик с
зубной щеткой и пастой и полотенце для лица. Я была сама не своя. Двигала
туда-сюда ящики, открывала дверь в туалет, уронила вазу с цветами,
вытирала пол, бесцельно металась по комнате и в конце концов обнаружила,
что в руках-то у меня ничего нет. Тогда я все-таки слабо улыбнулась и
закрыла глаза: надо успокоиться.
Я положила зубную щетку и полотенце в сумку, несколько раз проверила
газ и автоответчик и, пошатываясь, вышла из квартиры.
Придя в себя, я обнаружила, что иду по зимней дороге к дому Танабэ.
Позвякивали ключи, я брела под звездным небом, наворачивались слезы.
Дорога, по которой я шла, асфальт под ногами, притихшие улицы – все
казалось горячим и искаженным. Сразу сделалось тяжело дышать, невыносимо.
Сколько ни вдыхай отчаянно холодный воздух, такое ощущение, что он
попадает в легкие крошечными порциями. Казалось, дувший ветер обдавал
холодом что-то острое, спрятавшееся в глубине глаз.
Всегда такие обычные, столбы электропередач, фонари, автомобили на
стоянке, черное небо изменили свои очертания. Они красиво сверкали,
сюрреалистически искажаясь, как бывает в воздухе во время жары, а потом
вдруг резко вырастали перед глазами. Я чувствовала, что энергия с дикой
скоростью покидает каждую клетку моего тела и остановить ее невозможно.
Она вылетала со свистом и растворялась в темноте.
Когда умерли мои родители, я была еще ребенком. Когда умер дедушка, я
была влюблена. Когда умерла бабушка, я осталась совсем одна, но даже тогда
мне не было так одиноко, как сейчас.
В глубине души хотелось всё бросить: никуда не идти, не жить. Наступит
завтра, потом послезавтра, потом следующая неделя. Какие уж тут сомнения.
Никогда еще всё это не казалось мне такой морокой. Наверняка, буду жить в
такой же грусти и тоске. Я была категорически против этой перспективы. Я
задыхалась от собственного вида: шагает себе спокойненько ночью по дороге,
а в груди буря бушует.
Хотелось скорее сделать передышку, ну да, хотя бы встретиться с Юити,
– думала я. Расспросить его поподробнее. И что с того? Что это даст? Ну,
прекратится холодный дождь во мраке, и что дальше? Тоже мне, надежда.
Темненький ручеек, который впадает в огромную реку отчаяния.
