Страница: 4/6
Камэ Таро-сан был знаменитым в тех местах змееловом и искателем
окаменелостей. После паводка, когда спадала вода на реке, он обязательно
находил крупные окаменелости. А ядовитые змеи, говорят, замирали от одного
его взгляда. Тогда он быстро хватал их кончиками пальцев за голову и
мгновенно отрывал ее. Еще секунда - и белое тело змеи, лишенное кожи,
описывало в воздухе дугу, как выхваченная из ножен сабля. К сожалению, Камэ
Таро-сан умер от астмы в позапрошлом году.
- Однако у такого знатока, должно быть, многое осталось, - сказал я. -
Может, и краб найдется.
- М-да... - Хозяин гостиницы склонил голову набок. - Дело в том, что
после смерти Таро-сан вещами его сразу же распорядились. Хотя надо бы для
верности еще и у Эрии спросить. Вдруг что-нибудь и обнаружится. Подождите до
завтра.
Девочка со странным именем Эрия была, по словам хозяина гостиницы,
воспитанницей Камэ Таро. Ее бросила молодая женщина в желтой юбке,
приезжавшая на воды вскоре после войны. Девочка была мулаткой - "дитя
любви", рожденное от негра, и вторая жена Камэ Таро, как раз оставшаяся без
ребенка, взяла ее на воспитание. "Женщина в желтой юбке звала дочь Эрия", -
сказал хозяин гостиницы. По-видимому, девочку звали Мэри, а женщина
произносила ее имя так жеманно и невнятно, что ему слышалось "Эрия". Я
сказал о своем предположении хозяину, но он ответил, что теперь уже уточнить
ничего невозможно, потому что девочка глухонемая от рождения.
Мне не пришлось ждать до следующего дня. Когда поздно вечером я
спустился к источнику с полотенцем через плечо, в горячем тумане предо мной
вдруг предстала обнаженная темнокожая фигурка. Это была Эрия.
Словно поджидая меня, она стояла в смелой, как у манекенщицы, позе
прямо перед раздевальней. В тот миг, когда, открыв стеклянную дверь в
ванную, я увидел ее, мне показалось, что это мое собственное отражение в
белом тумане. Но не могло же мое отражение быть голым в то время, как я сам
был в юката! И лишь заметив странную округлость груди, я опомнился, понял,
что передо мной юная девушка, и собрался было лезть обратно по лестнице, как
откуда-то из тумана раздался голос хозяина гостиницы:
- Господин антиквар! Куда же вы? Входите, пожалуйста. Это ведь Эрия,
дочь Камэ Таро.
Я быстро разделся и, стараясь не смотреть на обнаженную девочку,
прошмыгнул мимо нее с опущенными глазами, полагая, что так будет приличнее
по отношению к хозяину гостиницы.
- Эрия вам кланяется, - раздался голос хозяина из ванны. Я поспешно
обернулся и, забыв, что Эрия глухонемая, сказал ей: "Добрый вечер!" Тут я
впервые увидел ее лицо. Мне улыбалось коричневое белозубое личико,
обрамленное распущенными волосами. В свете тусклой лампочки, словно облитые
нефтью, блестели смуглые плечи.
Погрузившись в ванну, я спросил у хозяина гостиницы, что ответила Эрия.
Оказалось, что в их доме не осталось ни одной окаменелости. Эрия дала
понять, что окаменелости лучше всего искать самому, а если хочется без
всякого труда получить то, что откопали другие, то придется набраться
терпения. "Остроумный ответ для глухонемой девочки, довольно ироничный по
отношению к антиквару", - подумал я с горькой усмешкой и решил, что
придется, видно, самому заняться раскопками. Я вылез из ванны и сказал:
- Спокойной ночи! Хорошо, если бы завтра была ясная погода.
Эрия вдруг схватила меня за руку и показала взглядом на свою ладошку.
На ладонь падал маленький круглый пучок света. Я взглянул сквозь белый
туман наверх и увидел, что это лунный свет пробился сквозь дырку на крыше.
Эрия как бы говорила мне: погода завтра будет ясная.
Я кивнул. Эрия тоже кивнула мне и низко поклонилась.
Окаменелого краба я так и не нашел. Пять дней я бродил по ущелью Асино,
старательно разыскивая окаменелости, но не только не обнаружил большого
краба, но не нашел даже маленькой окаменелой ракушки. Вдобавок тяжелый ящик
с инструментами так натер мне плечо, что я два дня сидел потом в ванне.
Я решил, что надо пока прекратить поиски и приехать как-нибудь потом,
как следует подготовившись. Сказал хозяину гостиницы, что завтра уезжаю, и
попросил счет. Хозяин смущенно кланялся, будто был виноват в моей неудаче.
Потом осторожно выдавил:
- Видите ли, дело в том...
