Страница: 5/9
В тот вечер я сидел в задумчивости за столом, как вдруг из коридора
послышался тяжелый удар о стену, затем еще два подряд, донесся скрежет
металла, скрип петель и тяжелые неровные шаги по дощатому полу. Медленная
музыка стала слышна сильнее, и я догадался, что была взломана дверь между
жилым домом и бывшей столовой. Дверь эта была крепко заперта с момента
реквизиции магазина. Я встал, удивленный. Топот шагов в коридоре медленно
приближался к моей комнате. Шаги остановились у моей двери, и через
мгновение дверь тихо отворилась.
Неожиданно я оказался нос к носу с огромным солдатом. Некоторое время
мы с изумлением разглядывали друг друга. На поясе у него висел пистолет, как
у обычного М.Р., {M.P. (Military Police) - военная полиция (англ.).} шея
была обмотана белым кашне, и, судя по багрово-красному лицу, этот М.Р.
принадлежал к самым отъявленным пьянчугам из всех американских солдат,
которых я видел. Покрой его лица сильно впечатлял - казалось, все черты его
колышутся вокруг орлиного носа. - Что вам угодно? - спросил я. Он небрежно
показал карманным электрическим фонариком на повязку на рукаве с буквами М.
Р., потом пробормотал что-то невнятное, закрыл дверь и не спеша удалился по
коридору. У дверей витал слабый запах алкоголя. "Да он пьян!" - подумал я.
На другой день после полудня вдова Мами и я отправились вместе со
знакомым стариком переводчиком в штаб военной полиции, находившийся на
третьем этаже. Мы собирались пожаловаться командиру части на хулиганские
действия М. Р. Я пошел как свидетель ночного происшествия.
Войдя в штаб, я тут же заметил вчерашнего безобразного американца. Он
сидел за самым большим столом в глубине комнаты и, видимо, был погружен в
изучение каких-то документов. Мне стало как-то не по себе от его
спокойствия. Нас провели прямо к его столу.
- Капитан! - обратился к нему переводчик. И, обернувшись к нам, сказал:
- Это командир части.
Я едва не присел на корточки. Капитан поднял глаза от документов,
сощурился на вдову Мами и перевел взгляд на меня. Мы с еще большим
изумлением, чем вчера, уставились друг на друга. Потом он поднял брови,
решительно откинулся на спинку кресла и с усмешкой, понятной только мне,
сказал: "Хелло, бэби!" Теперь, при свете дня, он выглядел значительно
старше, чем прошлой ночью. Не переставая усмехаться, он обещал принять
надлежащие меры и, приговаривая:
"О`кэй! О`кэй!", подмигнул мне.
Возвращаясь из штаба, на лестнице второго этажа я встретил женщину,
похожую на Сигэ.
Сигэ работала служанкой в нашем доме, когда мне было семь лет. Это была
высокая, стройная женщина, и я звал ее "верзилой", а когда был не в духе,
дразнил также и "лисицей", потому что у нее было продолговатое лицо с
раскосыми глазами, уголки которых были вздернуты вверх.
Поддерживая одной рукой подол ярко-красного открытого платья, другой
скользя по перилам, женщина поднималась по лестнице. Когда между нами
осталось метра два-три, она взметнула на меня взгляд и остановилась в
изумлении. Я же, привлеченный обнаженными плечами и ярким платьем, лишь
мельком взглянул на ее продолговатое лицо. И только спустившись на несколько
ступеней, вспомнил, что где-то это лицо видел, и вдруг меня осенило: она
похожа на Сигэ! Но Сигэ никак не могла очутиться здесь, в таком месте, и в
такое время. Я оглянулся. Подол ярко-красного платья мелькнул в дверях
штаба.
Я бы, наверно, сразу же забыл про эту женщину - тогда они меня как-то
мало интересовали. Однако, вспоминая иногда выражение удивления на ее лице,
я испытывал легкое недоумение и даже позволял себе воображать невесть что.
Хотя желание встретить ее еще раз так и не возникло.
Однажды ясным днем я читал у себя в комнате, у открытого окна. Вдруг в
мою комнату влетел белый сверток. Он упал на татами и рассыпался на
несколько катышков в золотых и серебряных обертках, которые покатились в
разные стороны. Я удивился, выглянул в окно и увидел женщину, которая
смотрела на меня из окна дома напротив, отделенного от моего внутренним
садиком. Расстояние, которое разделяло нас, не превышало и десяти метров,
так что я отчетливо разглядел ямочки на ее щеках. "Да это Сигэ!" - подумал
я. Но потом понял, что это была та самая женщина, которую я встретил на
лестнице. Женщина подняла руку к лицу и помахала мне. Потом показала жестом
в глубь моей комнаты, куда-то поверх моей головы, склонила голову набок и,
тихонько усмехнувшись, исчезла за голубой занавеской.
Не переставая удивляться, я собрал рассыпавшиеся по комнате золотые и
серебряные комочки. Один из них, продолговатой формы, был завернут в тонкую
белую бумагу. Я развернул бумагу, на ней женским почерком было написано:
