Страница: 10/10
Спорить дальше было бессмысленно. Решили, что Сутоку будут сопровождать двадцать воинов. Два охранника экс-императора покинули его. На один корабль сели три фрейлины, за которыми последовал Сутоку. Пол тесной корабельной каюты с крохотными иллюминаторами был выстлан грубыми соломенными циновками. Внутри каюты оказалось сыро, в щелях прятались насекомые. Правитель, отъезжая в карете от берега, крикнул:
– Заприте дверь каюты и отправляйтесь!
Неожиданно поднялась суматоха, когда матрос обнаружил в тесном пространстве между каютой и палубным сундуком дрожавшего человечка, которого вытащил оттуда за шиворот. Внимательно осмотрев находку, матрос заорал:
– Да ты нищий! Зачем ты здесь спрятался? Ты, случаем, не речной бес? Ты должен быть возвращен реке!
С этими словами он вышвырнул человечка за борт. Воины и команды двух других кораблей наблюдали за этой сценой с безудержным хохотом. Услышав всплеск, Сутоку выглянул из окна и увидел Асатори, барахтавшегося в пене бурлящей реки. Асатори пытался что-то крикнуть, но быстрое течение увлекло его за собой.
Трудная морская поездка завершилась 15 августа, когда три небольшие рыбацкие лодки прибыли к северо-восточному побережью острова Сикоку, недалеко от Сакады. Сутоку и три его фрейлины были встречены их тюремщиками, учтивым чиновником, который провел ссыльных внутрь острова в храм среди холмов. Там Сутоку прожил три года, пока не был перемещен дальше на юг в цитадель среди холмов.
В столице среди тех, кто встретил весть о внезапной высылке Сутоку с сожалением, был Сайгё, поэт-монах (Сато Ёсикиё), которому при помощи дьявольских уловок удалось передать поэму одинокому ссыльному через мягкосердечного тюремщика.
Осенней ночью Сутоку отложил в сторону кисточку для письма и сказал одной из фрейлин:
– Я слышал это ночью и, кажется, слышу до сих пор. Не может быть, чтобы это было галлюцинацией. Слышишь ли ты то же самое?
Послышалась музыка – несомненно, это были звуки флейты, и, казалось, они приближались.
– Ты знаешь кого-нибудь, кто в этих местах играл бы на флейте? Интересно, кто бы это мог быть?
– Какой жалобный звук!
– Осторожно пойди и узнай, в чем дело. Должно быть, это прохожий, увидевший свет в нашем окне… Может быть, какой-нибудь стражник.
Фрейлина выбралась из дома и побежала к караульному помещению, постучавшись осторожно в дверь. Вышел охранник, и она рассказала ему о том, что слышала. Он снисходительно выслушал ее и пообещал, что позволит ей переговорить с неизвестным флейтистом. В это время появился паломник с флейтой. На вопросы стражника он ответил:
– Да, да. Я совершил паломничество на остров Сикоку в надежде, что здесь мне представится удобный случай усладить своей музыкой слух августейшего изгнанника. Я так долго молился, чтобы он смог услышать мою флейту. Меня зовут Асатори. Я из семьи придворных музыкантов, но много лет назад уступил повелению служить его величеству в качестве смотрителя Дворца Ручья под ивой.
Узнав имя незнакомца, фрейлина, которая часто слышала, как ее господин упоминает его, поспешила с новостью к Сутоку.
– Асатори? Это все-таки был Асатори! – воскликнул Сутоку, быстро выйдя на веранду. Она выходила на пруд, усеянный водными лилиями. Асатори было запрещено пересекать узкий мостик через пруд, и он остался на дальней окраине крепости среди высокой травы. На поверхности пруда отражалась луна.
Экс-император и смотритель его дворца молча смотрели друг на друга. Сутоку горько упрекал себя за то, что не сдержал обещание, данное однажды Асатори, послушать лунной ночью его игру на флейте. Но Асатори не забыл об этом. Он пересек опасные моря и перенес неисчислимые страдания, чтобы увидеть своего господина.
Слезы не давали Асатори говорить. Приставив флейту к губам, он начал играть, изливая свою душу в бесконечно волнующих напевах.
Луна исчезла. Светильники были потушены, и музыка флейты умолкла. Попрощавшись с господином, Асатори стал уходить, непрерывно оглядываясь.
Насколько известно, Асатори был единственным человеком, посетившим экс-императора в ссылке. В августе 1164 года Сутоку, сломленный физически и духовно, умер в возрасте сорока шести лет. В начале зимы следующего года перед одинокой могилой экс-императора в холмах Сикоку остановился паломник. Это был Сайгё, который осенью отправился в паломничество из столицы.
