Страница: 4/4
Вернулся помощник, которого Ёситомо послал к Нобуёри.
– Я встретился с министром, но он отрицает слухи о бегстве их величеств. Он уверяет, что во дворце ничего необычного не произошло.
В ответ на это сообщение отец и сын обменялись улыбками сожаления. Сообщение свидетельствовало о трусости Нобуёри.
– Время слов кончилось, – заметил Ёситомо. – Пусть те, кто призван охранять дворец, готовятся к бою. Трубите сбор.
Нобуёри, командующий стражей, собирался наблюдать за своими войсками из просторного помещения, окна которого выходили на дворцовую площадь. Рядом с ним выстроились вельможи и сановники двора. Пока проходил смотр, во дворец прибывали верховые – гонец за гонцом – с последними вестями о передвижениях сторонников Киёмори. Сообщалось, что вооруженные отряды Хэйкэ уже собрались на берегу реки, ожидая приказа о выступлении. Распространялись также слухи о том, что войска Киёмори были размещены на окраинах Восточных холмов, готовя неожиданную атаку на дворец.
Две тысячи воинов, сторонников дома Гэндзи, томились ожиданием, сидя верхом на конях на дворцовой площади. На забралах их шлемов нарастали сосульки, а их кровь кипела нетерпением и тревожными предчувствиями.
Нобуёри был одет в доспехи бледно-лилового цвета, переходившего на бедрах в фиолетовый. Под доспехами виднелась одежда алого цвета. Его меч покоился в ножнах, инкрустированных изображением прекрасной хризантемы из чистого золота. Заклепки на его рогатом шлеме блестели и сверкали сквозь пелену падавшего снега. Его черный как смоль конь знаменитой породы, выведенной в императорских конюшнях, был привязан к вишневому дереву, которое выросло сбоку от широкой лестницы, поднимавшейся к Большому залу дворца.
Появился Ёситомо в доспехах, подобранных более тщательно, чем обычно. Трое его сыновей также были одеты в лучшие доспехи дома Гэндзи. Самый младший из троих, Ёритомо, тринадцатилетний подросток, привлек внимание многих из присутствовавших. Отец и братья относились к нему с особой заботой. Парня разбудили в караульном помещении, полусонного и дрожавшего от холода повели на поле для парада в полном боевом снаряжении. Участвовавших в смотре воинов очень тронул вид юного воина, прибывшего получить свой первый урок кровопролитного боя.
К утру снегопад прекратился. Улицы столицы сверкали белизной, но в ветхих хижинах простых людей не топились печи и не готовилась пища.
Ёситомо готовился вместо обороны атаковать поместье Рокухара. Его сын Ёсихира, посланный на разведку, вскоре вернулся с сообщением, что видел Ёримасу из дома Гэндзи, скакавшего верхом к мосту Годзё.
– Боюсь, отец, Ёримаса обманул нас, сославшись на свою болезнь. Он ехал в Рокухару. Позволь мне перехватить его и сразиться с ним.
Ёситомо, задетый за живое, ответил:
– Нет, я это сделаю сам. – Однако, повернув к себе голову коня, добавил с горькой усмешкой: – Стоит ли нам беспокоиться о Ёримасе и ему подобных? Меня он не интересует.
Вскоре после этого Ёситомо и Ёримаса встретились друг с другом, стоя на противоположных берегах реки близ моста Годзё. Ёситомо, пришпорив коня, выехал вперед и крикнул с презрением в голосе:
– Итак, Ёримаса, ты, Гэндзи, снюхался с Хэйкэ! Будь проклят тот день, когда ты родился! Да падет позор на твою голову за то, что ты подымаешь оружие на Гэндзи!
Потом выехал Ёримаса и с достоинством ответил:
– Гэндзи с незапамятных времен были преданы трону. Именно ты обесчестил дом Гэндзи, поддержав изменника Нобуёри. Я плачу при мысли о позоре, который ты навлек на дом Гэндзи!
