Страница: 3/4
– Господин, господин… – повторяла она, всхлипывая.
Взгляд Киёмори пробежал по обращенному к нему лицу женщины и остановился на густых ресницах, смоченных слезами. Его сердце переполнилось жалостью.
– Не надо плакать, Токива. К войне ты не имеешь никакого отношения. Твоя мать будет освобождена, поскольку ты передала себя властям. Утри слезы, Токива, ты тоже получишь свободу.
Женщина взмолилась:
– Нет-нет, я не прошу пощады для себя. Но будьте милосердны к ним, моим детям!
– Что?
– Господин, пощадите детей! Дайте мне умереть вместо них!
Услышав это, Киёмори рассердился и рявкнул:
– Женщина, думай, о чем говоришь! Подобно всем женщинам, ты имеешь глупую привычку спекулировать на моей доброте. Возможно, ты не Гэндзи, но кровь Гэндзи, несомненно, течет в этих детях. Я не могу их пощадить!
Разгневанный, Киёмори вскочил на ноги, затем снова сел. Его взгляд скользил украдкой по распростершейся перед ним фигуре женщины.
– Значит, и ты, подобно Ёситомо, недооцениваешь меня. Мне ненавистно слово «милосердие». Я абсолютно безжалостен. Айтого! Токитада!
Когда те вошли, Киёмори сказал:
– Уведите эту женщину и детей. Суд закончен.
Хозяин Рокухары быстро вышел из комнаты и удалился во внутренние покои дома.
Менее чем через две недели Киёмори смягчился и поступил так, как всегда поступал в отношении ближайших родственников и слабых людей. Он послал гонца за Сигэмори и сказал ему:
– Я хорошо обдумал вопрос о сыне Ёситомо.
– И что вы решили, отец?
– После всего услышанного от твоей бабушки я решил пощадить Ёритомо.
– И что потом?
– Он будет сослан в самый отдаленный уголок страны.
