Страница: 5/8
– Ты хочешь слишком многого и судишь ее слишком строго.
– Да, сужу сурово. Но как вы, должно быть, помните, господин, я с малых лет служил вашему отцу, – ответил Конно-мару. – Я был его наиболее доверенным вассалом и передавал послания моего господина Токиве, когда она служила у госпожи Симэко. Я присутствовал при свиданиях вашего отца с Токивой. Я помню, как он ее любил… Как вы полагаете, могу ли я простить ее поведение? Что помешает мне отомстить за своего господина, которому она изменила?
– Значит, ты собираешься ее убить, Конно-мару?
Несмотря на более терпимое отношение к Токиве, Ёсихира разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, снисхождение к женщине, с другой – память о покойном отце, оскорбление и унижение дома Гэндзи.
– Она ведь женщина. Возможно, у нее не хватает сил покончить с собой. Если я убью ее, то это будет акт милосердия и избавления дома Гэндзи от позора.
– Нет, погоди, – возразил Ёсихира, – если ты убьешь ее, то помешаешь мне разделаться с Киёмори.
– Хорошо, я подожду. Когда вы прикончите Киёмори, я займусь Токивой, – ответил мрачно Конно-мару.
Собеседники умолкли, когда неожиданно услышали грохот над головой, вслед за которым на них посыпались обломки дерева и коры. В испуге они подняли головы вверх. Большая ворона, собравшаяся сесть на крышу гробницы, перелетела на ветку дерева, шумно хлопая крыльями. На крыше заговорщики увидели незнакомого монаха. Лохматая фигура вытянула шею, чтобы лучше видеть заговорщиков, показывая ряд белых зубов в проеме черной бороды. В быстром взгляде, который он бросил на заговорщиков, сквозило одновременно дружелюбие и насмешка. У Ёсихиры, Конно-мару и Рокуро волосы встали дыбом, они побледнели. Не подслушивал ли он их? Первое, что пришло им в голову, – надо убить монаха. Но фигура на крыше, казалось, прочитала их мысли и крикнула:
– Я ничего плохого вам не сделал. Это – ворона. Меня не надо бояться.
Несомненно, он слышал каждое их слово, так как сидел прислонившись к трехугольной боковой стенке фронтона. Даже ворона не заметила монаха, устроившегося на выступе крыши.
Ёсихира широко улыбнулся и помахал монаху рукой:
– Ваше преподобие, я хочу спросить у вас кое-что. Не спуститесь ли вы вниз?
– У меня здесь дело, поэтому я наверху. Если вы хотите о чем-то спросить, говорите снизу. Я вас отлично слышу.
– Что вы там делаете?
– Вы не догадываетесь? Чиню крышу.
– Перекладываете ее тростником?
– Да. Я – странствующий монах и живу в этой старой гробнице. Когда идет дождь, в святилище проникает вода. Эта ворона, видимо, тоже разрывала настил. Чудный день, не правда ли? – улыбнулся монах. – Я работал все утро. А что вы здесь делаете?
Заговорщики промолчали.
