Страница: 2/3
Следующим поворотным моментом в истории и развитии игры на кото было создание (или возрождение – источники на этот счёт расходятся во мнениях) так называемой «инструментальной пьесы» - «дан-моно» («сирабэ-моно»). Наивысшая заслуга в этой области принадлежит Яцухаси Кэнгё (1614-1685), учителем которого был ученик Кэндзюна – Хосуй. Яцухаси создал «Пьесу в шести частях» («Рокудан-но-сирабэ») – наиболее раннее произведение в «новом» жанре инструментальных пьес. Каждый раздел этой пьесы содержал одинаковое число ритмических единиц. Однако, создание «Пьесы в шести частях» это ещё не всё, чем примечателен Яцухаси Кэнгё. Считается, что Яцухаси был первым слепым музыкантом, который играл в стиле цукуси-гото (вообще же слепым было запрещено обучаться этой традиции), плюс он полностью реформировал стиль настройки инструмента перед выступлением – отныне и впредь кото стали настраивать согласно японской интонационной системе (до этого нововведения кото традиционно настраивалось по китайскому образцу). Этот стиль настройки получил название «хирадзёси».
Помимо всех этих изменений Яцухаси ввёл 17 базовых техник игры на кото и более сотни усовершенствований, которые ценятся исполнителями и поныне. Ученик Яцухаси – Икута Кэнгё основал впоследствии свою школу, которая продолжает развиваться (и очень даже успешно) и в наше время. В Икута-рю с повышенным вниманием относятся к инструментальной партии композиций, что приводит к виртуозному исполнению и постоянному совершенствованию старых и нахождению новых способов звукоизвлечения. Тексты этой школы пусть и невелики по объёму, но смысла в них хватит с лихвой – некоторые композиции имеют как минимум вторую смысловую линию.
Ещё одной известной школой игры на кото является Ямада-рю, которую основал Ямада Кэнгё (1757-1817). Эта школа наибольшее распространение получила в Эдо, в то время как Икута-рю развивалась и крепла в Киото и Осаке. Ямада-рю отличается большей традиционностью в манере исполнения, поэтому эту школу зачастую ошибочно принимают за более древнюю, чем Икута-рю. Тексты этой школы более многословны и не исключено, что они брались из театральных пьес, к примеру, театра Но.
К числу современных музыкантов, оставивших заметный след в истории игры на кото, следует отнести Мияги Митио, которого называли «отцом новой музыки», а также Тадао Саваи, чьё творчество перевернуло представления даже самих японцев о музыке кото.
Мияги Митио (1894-1956) также известен под именем Накасуга Кэнгё, а его стиль игры отличается большой виртуозностью и великолепным сплавом традиционных и западных элементов игры. Такая свобода исполнения, любовь к западной музыке и тяга к постоянным совершенствованиям и нововведениями не увидели бы свет, если бы Мияги Митио не прожил десять лет (с 1907 по 1917 гг.) в Корее. Если бы композитор и исполнитель остался бы в Японии, то ему бы пришлось строго и неотступно следовать чётко определённому репертуару и быть послушным твёрдой руке наставника. Мияги активно заимствовал для своей игры технику игры на скрипке или арфе, а также он умудрился сконструировать новую разновидность кото – с 17-ю струнами, который быстро вошёл в практику многих музыкантов.
Тадао Саваи тоже постоянно работал над расширением выразительных особенностей кото, разрабатывая новые стили игры, вводя в ансамбли новые инструменты – даже западные. Таким образом ему удалось доказать, что музыка кото – это не древние придворные мелодии, а живое искусство, которое адаптируется к нововведениям параллельно с самим исполнителем. Эту нехитрую и в то же время сложную концепцию преподала в субботу 13-го октября Сакаки Кимиё, отыграв концерт вместе с пианино, синтезатором, гитарой, барабанами, колокольчиками, дудочками, шарманками и бог весть чем ещё. Но с каким бы музыкальным инструментом кото не звучало, ощущение цельности было неподдельным. Лично мне особенно понравилось совместное звучание пианино, кото и женского вокала, как это было в большей части первого отделения. Музыка то замирала до едва слышной ноты, то снова пускалась неудержимым галопом, напоминая аккомпанемент некоего шаманского действа. А по правде говоря Елена Беляева (вокал) порой и напоминала шамана – с распущенными волосами, босиком и в длинном балахонообразном платье и «эдакого» вида кулона на шее.
Наверное, каждый зритель, который пришёл в ЦДХ вечером субботы ради выступления Сакаки-сан, предполагал увидеть такую «классическую японку» - в кимоно, таби и прочих прелестях традиционного японского костюма, но всё было совсем не так. Несмотря на вполне современный вид, одеяние Сакаки-сан неким образом кимоно напоминало, возможно, здесь всё дело в рукавах, которые казались подвязанными традиционным образом, как их подвязывают японские женщины при, скажем, уборке по дому или других бытовых делах. Но суть ведь не в одежде, правда?
Именно Сакаки-сан открыла субботний концерт и звуки кото наполнили небольшой зал, построенный по примеру амфитеатра. Лично мне игра на кото напомнила ту же игру на арфе, только здесь «арфу» положили боком, натянули струны и, в общем-то, всё. Ах нет, не всё – на кото играют при помощи специальных «коготков» - «цумэ» (яп. «коготь»), которые одеваются на большой, указательный и средний пальцы правой руки. Этими «коготками» исполнитель подцепляет ту или иную струну, заставляя инструмент звучать. Струны кото, кстати, имеют одинаковую толщину, так что те слышимые различия в тонах достигаются за счёт настройки и расстановки «кобылок».
