С этой страной-планетой все не так. Не так, как у всех, особенно не так, как у нас.
При этом, чем больше начинаешь вникать в местные тонкости, чем больше пытаешься понять, что именно не так и почему, тем больше становится инаковости.
Хорошо туристам: им хватает Фуджыямы. Гидам тоже не очень сложно: если нормальному туристу сказать, что на самом деле она не Фуджыяма, а Фудзисан – иероглиф один и тот же, но читается по разному, он (турист) уже чувствует проникновение в древнюю культуру. Дальше хороший гид обычно читает стихи. Начинать можно с классики: «Ползи улитка по склону Фудзи, вверх, до самых высот…», а продолжать лучше в постмодернистском духе, чтобы туристы не заскучали – «А нам еще по семьсот, но так, что б в каждой руке. Пока несут сакэ». Если плохо реагируют на Гребенщикова, «даешь шутку»:
Фудзияма – не яма, гора
Над священной и быстрой рекой.
Ямамото - такой генерал.
Харакири - обычай такой.
Я работал в Японии гидом. Только благодаря этому запомнил радостные для туристов, но «замыленные» для местных русских противоречия нашего языка с японским: яма – гора, цветы – хана, движение - левостороннее, женщина - всегда не права. Сам при этом до сих пор путаюсь со странами света. Японский архипелаг на карте выглядит сильно потерзанной краковской колбасой, вокруг которой в океане рассыпаны крошки хлеба и какие-то очушки. Своим выгибом колбаса, то есть Япония, конечно, обращена в сторону Тихого океана, а ее противоположные концы глядят соответственно на север и запад. Отсюда коренное расхождение в приоритетных географических координатах. Для России главная ось – Север-Юг, в результате чего отдыхать мы ездили на юг (без уточнений), а ссылали на север (даже если на самом деле на восток). Бежали, правда, на запад, но это глобально – американцы в своей Америке тоже туда бежали, когда он был Диким. Вторая столица – Северная Пальмира.
У японцев все сложнее. Оси координат сориентированы с Запада на Восток. Цивилизация родилась на западе архипелага. В результате две тысячи лет они продвигались на восток. Со временем восток кончился, уперлись в Тихий океан, пошли на север, но все равно считалось, что на восток. Новая, официально переименованная по такому случаю столица – Восточная. Тысячу лет назад восток для тогдашней Японии – Ямато был краем диким, неосвоенным и опасным. Сейчас таким во многом остается север – Хоккайдо. По русской привычке с него и начнем.
Север
Снова совпадение противоречий: север Японии так же не совсем внятен, как для нас восток, расслаивающийся на Ближний, Средний и Дальний. С одной стороны все просто – есть северный остров Хоккайдо, он же одноименная префектура со столицей в Саппоро, есть холодный снежный климат, развитая перерабатывающая промышленность, рыболовство, всемирно известные Снежные фестивали в Саппоро, горные курорты и место действия харукимуракамьевской «Охоты на овец». С другой – мы кладем рядом две карты: нашу и японскую и видим, что три относительно больших острова и малюсенький архипелаг на нашей карте наш, на их карте – их. Это и есть проблема «северных территорий». Вероятно, одна из самых запутанных территориальных проблем в мире, и то, что мы с японцами не находимся в состоянии дружбы Палестины с Израилем, характеризует высокий уровень наших цивилизаций. В советское время Курильские острова были оплотом военной мощи. Сейчас это, если не забытый богом, то уж во всяком случае, не часто вспоминаемый им край. Военное присутствие с нашей стороны сведено до минимума, хотя и раньше оно приносило японцам только пользу: именно на Хоккайдо перегнал свой сверхсекретный МИГ летчик Беленко в 1970-е годы.
Японцы так быстро, как мы, перестраиваться не могут, а потому именно на Хоккайдо до сих пор дислоцируется мощнейшая группировка Сил самообороны этой лишенной армии страны, включая единственную в Японии 7-ю танковую дивизию. На башнях танков эмблема – круторогий бык выпрыгивает с Хоккайдо на северо-запад. Японские танкисты говорят, что так придумал художник, а с художника какой спрос? Русские журналисты приехали в 7-ю дивизию и спросили. Нам ответили, что художник болеет… Зато по полной программе спросили со знаменитого местного депутата Мунэо Судзуки, получившего пост заместителя генерального секретаря кабинета министров, а главное, всенародную славу «серого кардинала японского МИДа» благодаря своему радению за «северные территории». Редчайший случай – депутат японского парламента протянул руки для наручников и более года провел в следственном изоляторе. Обвинен он был в коррупции, равно как и его друг Масару Сато, возглавлявший русское направление японской внешнеполитической разведки, но у многих сложилось мнение, что причиной разгрома «русской группы» стало ее возросшее влияние в правительстве и подозрительно теплые отношения с русскими.
Для Хоккайдо, кстати, любовь к России не очень типична. Мы здесь ближайшие соседи по коммуналке, с которыми японцы уже полвека делят набитый всякой полезной всячиной чулан – «северные территории». Русские моряки – частые гости практически во всех местных портах. Легко догадаться, что их поведение нередко бывает далеко от общепринятых дипломатических норм. За это нас не очень любят, отождествляя этих загорелых парней в тельняшках со всей Россией. Но и не принимать не могут: моряки приходят не просто так, они продают здесь рыбу и крабов. За счет разницы в расходах на рабочую силу это получается значительно дешевле, чем если бы японцы ловили сами. Учитывая, что значительная часть улова – браконьерская и контрабандная, и японцы об этом прекрасно осведомлены, цена падает еще ниже. К тому же Хоккайдо – единственное место в Японии, где я видел столь обширные стоянки подержанных автомобилей. Расходы на перевозку минимальны по сравнению с европейской частью России, поэтому заставить дальневосточников ездить на «Жигулях» практически невозможно – через пролив продаются настоящие машины («Тойоту Превиа», например, только слепой не может идентифицировать как типично марсианскую повозку) и недорого. Японцы, говорят, свозят их сюда не только с Хоккайдо. Процесс утилизации автотранспорта с помощью русских моряков вещь настолько выгодная, что японцам давно пора заиметь свое антитольятинское лобби в нашем правительстве.
Чем южнее, тем русских меньше. Подъезжая к Саппоро, задумываешься: огромный остров почти не заселен в центральной своей части. Климат близок к подмосковному. Дороги прямые, как стрела, а машин почти нет. Где-то перед поворотом стоял знак ограничения скорости – «40». Знака снятия ограничения не было. Водитель два с лишним часа ехал по пустой дороге со скоростью 40 км/ч, пока не попался знак, отменяющий предыдущий – дисциплина и порядок. В Саппоро снег, но только на дорогах. Строго под тротуарами проложены трубы центрального отопления, идущие в дома (Хоккайдо - единственная префектура в Японии, где такое отопление есть). В результате в домах тепло, на тротуарах чисто. Для нас Хоккайдо почти рай. Для японцев все еще диковатое место далеко на востоке. Или на севере?
Восток
Это сегодня восток – процветающая Япония, Япония правительства, Япония Токио. Токио так и переводится на русский язык: «Восточная столица». В противовес столице западной, называющейся просто «Столичный город» - Киото. Между прочим, расстояние между ними около 500 км, почти как между Москвой и Петербургом. Правда, из Москвы в Питер вы на поезде быстрее, чем за четыре с половиной часа не доедете, а скоростной поезд из Токио в Киото медленнее двух с половиной часов не идет, но это уже местные тонкости.
Восток – это, прежде всего, Большой Токио – 24 миллиона жителей. Тысяч 7-8 из них русские. В результате наши соотечественники встречаются если не на каждом углу, то едва ли не в каждом крупном районе. Тут японцы относятся к нам значительно приветливее – наша родина отсюда далека и выглядит абстрактно. «Скажите, где в Сибири Лебединое озеро?» - любит допытываться у своих русских друзей один японский миллионер.
Здесь начинаешь понимать, где проводились социологические опросы, согласно которым с симпатией к России относятся 20% населения Японии. Здесь нам хоть кто-то рад искренне – без крабов за нашей спиной. Непонятно только, почему аналогичное чувство к Америке, согласно данным все тех же опросов, испытывают только 75,8% японцев. Внешнее впечатление совершенно иное: порой кажется, что молодежь в центре города в полном составе снимается в каком-то фантастическом фильме, рассказывающем о будущем Земли. При этом за образец развития по голливудским канонам принята Америка. Можно, конечно, удалиться в спальные малоэтажные районы, где это впечатление будет почти стерто, а можно выехать в центр города или, наоборот, в приокеанские пригороды – Йокогаму или Йокосуку. Обилие американских военных баз накладывает свой отпечаток на местных жителей – девушки всячески демонстрируют свою любовь к американским морпехам. Те изредка благосклонны, но в целом довольно критически оглядывают барышень в кривоватых джинсах из-под платьев (фасон «из-под пятницы суббота») и странные городские пейзажи: Токио крайне трудно отнести к шедеврам городской застройки и «Город будущего» для «Соляриса» снимали тоже здесь.
Поразительный факт – в XIX веке министр иностранных дел России Нессельроде рекомендовал нашим дипломатам относиться к азиатским народам хотя и без излишней жестокости, но строго, памятуя о том, как на востоке ценят силу. Рецептом воспользовались американцы, положившие глаз на Японию, как на угольную базу для своего тихоокеанского флота. Потом была война, разгром под Перл-Харбором и атомные бомбардировки японских городов. Возможно, американцы считали это адекватным ответом на Перл-Харбор – это, наверно, можно было бы понять. Непонятно, почему многие японцы тоже так считают. В музее атомной бомбардировки в Нагасаки встречаю группу американцев – жуют жвачку, с интересом смотрят экспозицию. Взгляд на японцев – чуть свысока, как и положено победителям и представителям супердержавы. Спрашиваю у японской школьницы, кто сбросил атомную бомбу на Хиросиму – надолго задумывается, отвечает вопросом: «Русские?».
В начале войны с Ираком Япония оказалась одной из немногих стран, поддержавших действия США целиком и полностью. Тогда я впервые услышал от японца резанувшую фразу: «Мы – американские собаки». Потом слышал ее еще раз – от других японцев. Радует то, что они это сознают. Если и в самом деле так, то между внешним преклонением и завистью перед силой, развитостью, недоступным культом индивидуальности и внутренним отношением ко всему этому есть какая-то пропасть. О ней никогда не говорят, как не говорят в Японии о многих вещах, которые чувствуют. Восток – дело тонкое. Восток Японии - особенно.
Запад
Запад Японии – колыбель ее цивилизации, равнина Ямато, древние столицы Нара и Киото, торговые монстры Осака и Кобэ. Люди говорят здесь на особом диалекте, который легко понимают токийцы, но который также легко выделяет его обладателей из толпы жителей восточных префектур. Киотосцы не расположены к токийцам так, как могут быть не расположены москвичи в третьем поколении, живущие на Большой Никитской, к жителям Митино. Но и тут – никакой открытой вражды и конкретных высказываний. Это Япония – одна из самых благопристойных стран мира, где если одну соседку ночью будит своим лаем чужая собака, она не пожалуется ее владелице напрямую, а найдет общую знакомую, которую и попросит сделать замечание.
Запад Японии – ее национальное сокровище, которое стоит, возможно, значительно больше, чем ее восточный индустриально-финансовый супермегаполис. Дворцы и храмы Киото – это то, перед чем преклоняются и американцы. Широко известный факт – во время второй мировой войны авиация союзников (читай, американская авиация) Киото не бомбила. Малоизвестный факт – в самом начале военных действий русский ученый-японовед профессор Сергей Елисеев (сын «того самого» Елисеева – хозяина знаменитых магазинов), живший и работавший в США, обратился с письмом к генералу Макартуру, в котором просил не бомбить Киото. Ему было жаль 15 камней Рёандзи, песчаные сады Серебряного павильона – Гинкакудзи, великолепие Павильона золотого – Кинкакудзи и еще более трех тысяч храмов. Киото сохранился во многом благодаря этому письму. Свидетельство об этом сохранилось благодаря японским ученым-синтоистам. А Кинкакудзи все равно сгорел – его сжег не вполне вменяемый монах-буддист. Но он японец – не нам его судить.
Запад Японии – это еще и Осака. Величественный, один из самых красивых в мире замков и огромный город – центр электронной и многой другой промышленности Японии. Город, в котором еще в XVII веке прошли первые в мировой истории фьючерсные торги на бирже. Город - родина театра Кабуки, где все женские роли играют мужчины, и город, денежному и свободному от самурайских условностей населению которого обязаны своим рождением кварталы гейш в соседнем Киото, и там уже женщины играют все мужские роли.
Запад – это еще и Кобэ – центр кораблестроительной промышленности великой морской державы и штаб-квартира самой романтической и окутанной легендами мафии на планете – якудза. Когда сейчас заговаривают о Кобэ, то вспоминают разрушительное землетрясение 1995 г., унесшее тысячи жизней, нанесшее огромный материальный ущерб. Порт Кобэ надолго остановил тогда свою работу, а первыми, кто пришел на помощь пострадавшим от землетрясения жителям, оказались бандитские бригады. На протяжении десятилетий через Кобэ в Японию проникало иностранное влияние в виде купцов, промышленников, миссионеров. Это и сейчас город-космополит, город, которому постоянно не хватает места на земле, и он отвоевывает себе все новые и новые участки у океана.
Строго говоря, запад Японии – это еще и два самых маленьких из самых больших ее островов – Кюсю и Сикоку. Тяготеющие к югу, они уже отличаются по климату от центральных – западных и восточных районов, не говоря уже о северном Хоккайдо. Здесь субтропики и тропики, а потому по старой советской привычке отнесем их к югу.
Юг
Это, конечно, не Хоккайдо, но по плотности населения Сикоку и Кюсю, а уж тем более тянущиеся вниз, на юг мелкие острова не могут соперничать с центральной Японией. Самый развитый из этих районов – Кюсю. Он и был таким на всем протяжении японской истории, прославившись тем, что постоянно генерировал кланы бунтарей, будораживших страну своими дерзкими идеями на протяжении сотен лет. Здесь бунтовали все и всегда: самураи и крестьяне, защитники военного правительства – сегуната и новообращенные христиане. Отсюда, с Кюсю, родом клан Хираока, давший Японии писателя Юкио Мисиму, описавшего сожжение Золотого павильона в Киото, и бунтаря-одиночку Рёхэя Утиду, помогавшего большевикам оружием и деньгами в борьбе с царским правительством. Впрочем, когда большевики победили, он стал помогать белым – самураи Кюсю всегда бунтовали против кого-нибудь. Наверно, бунтуют и сейчас, но очень-очень тихо, чтобы не мешать местным жителям (кюсюнцам? кюсюанцам?) работать. Работы здесь много, а на соседнем островке, на карте похожем как раз на хлебную крошку даже есть космодром.
Но, конечно, настоящий юг Японии – это Окинава, архипелаг Рюкю. Около 120 островов, растянувшихся от Кюсю до Тайваня, жители которых и сегодня не вполне уверены в том, что они японцы. Окинава ближе всего к азиатскому материку, а потому значительно легче самой Японии была подвержена нашествиям. Долгое время находившаяся в китайской зависимости Окинава потом была завоевана японцами, а уже в наше время американцами. Сражение за Окинаву вошло в ряд самых кровопролитных в истории второй мировой войны, унеся жизни 200 тысяч человек только с японской стороны. Доставшееся такой ценой сокровище США удерживали до 1972 года. На островах и сейчас мощная сеть американских военных баз, позволяющих прокормиться местным жителям. Естественно, у всего есть две стороны, и Окинава – постоянная сцена для скандалов, разворачивающихся между США и Японией по поводу действий «джи-ай». Обычно причиной служат изнасилования американскими военными японских девушек – тропики, топики, пляжи и безделье изрядно тому способствуют. И еще Окинава – единственная префектура Японии, где нет сети общественного транспорта. Так что мы с вами туда не доедем. А жаль – Окинава для японцев курорт, и это один из немногих случаев, когда наши понятия о географии сходятся – они тоже ездят отдыхать «на юг», и не так давно Окинава была для них такой же «заграницей», какой стал для нас сейчас Крым. Так же, как за нашим Крымом, за Окинавой больше ничего, только море. Значит пора возвращаться.
Получается, Япония – совсем не такая маленькая страна, как принято думать у нас. Она больше Италии или Германии, во всяком случае, разнообразней. Ну, а то, что у нас ее считают маленькой, так это просто потому, что там все не так, оси координат смещены.
