Страница: 18/19
Но все же он велел приготовить и тайно послать за ней карету в
поздний час, когда месяц уже взошел на небо.
Путь от Кинугасы неблизкий, было уже за полночь, когда Сайкю
прибыла во дворец. Прежние жилые покои, выходившие на дорогу Кёгоку,
стали теперь дворцом наследника, потому карету подвезли к галерее
Ивового павильона и провели Сайкю в комнату по соседству с личными
покоями государя. Я, как всегда, прислуживала при опочивальне и
находилась за ширмами. До меня доносились упреки Сайкю, она пеняла
государю за то, что он ни разу ее не посетил, и, слыша эти слова, я
невольно думала, что она вправе питать обиду. Меж тем постепенно
рассвело, звон колокола, возвестив наступление утра, заглушил рыдания
Сайкю, и она уехала.
Каждый мог бы заметить, как промокли от слез рукава ее
одеяния.
- - -
Миновал еще год, на душе у меня становилось все безотраднее, а
вернуться домой я все еще не могла. Как-то раз, в конце года, узнав, что
сегодня ночью к государю собирается пройти государыня, я, сославшись на
нездоровье, сразу после вечерней трапезы тихонько удалилась к себе и у
порога своей комнаты внезапно увидела Акэбоно. Я растерялась,
испугалась, как бы кто-нибудь его не увидел, но он стал упрекать меня,
выговаривать за то, что в последнее время мы давно уже не встречались. Я
подумала, что он не так уж неправ, и украдкой впустила его к себе. И
когда спустя несколько часов он встал и ушел еще затемно, не дожидаясь
рассвета, я ощутила боль разлуки, более острую, нежели сожаление об
уходящем годе. Я понимала, сколь безнадежна эта любовь. Даже сейчас, при
воспоминании об этой встрече, слезы льются на мой рукав...
