Страница: 9/19
Никакой болезни у меня не было; вскоре после родов Акэбоно, ни на
минуту меня не покидавший, возвратился к себе, а из дворца я получила
приказ: "Как только минует положенный срок в сто дней, немедленно
приезжай во дворец!" Так я жила наедине с моими горестными раздумьями,
Акэбоно по-прежнему навещал меня почти каждую ночь, и я думала - рано
или поздно люди непременно узнают о нашем греховном союзе, и оба мы не
ведали минуты, когда тревога отлегла бы от сердца.
- - -
Меж тем маленький принц, родившийся у меня в минувшем году,
бережно воспитывался в доме дайнагона Дзэнсёдзи, моего дяди, как вдруг я
услышала, что он болен, и поняла: ребенку не суждено поправиться, это
кара, ниспосланная за то, что я так грешна... Помнится, в конце первой
декады десятой луны, когда непрерывно струился осенний дождь, я узнала,
что его уже нет на свете, - исчез, как роса поутру... Мысленно я уже
готовилась к этому, и все-таки эта весть потрясла меня неожиданностью,
не описать, что творилось в моей душе. Смерть - разлука, которую нельзя
предсказать; никто не знает, когда придет ее час, раньше ли, позже, это
та "боль разлуки с дорогими твоему сердцу", о которой говорится в
священных сутрах, и вся эта боль, казалось мне, выпала только на мою
долю. В самом деле, в младенчестве я потеряла мать, когда выросла -
лишилась отца, и вот снова льются слезы, увлажняя рукав, и некому
поведать мою скорбь, мое горе. И это еще не все: я привязалась сердцем к
Акэбоно, так горестно было мне расставаться с ним по утрам, когда он
уходил. Проводив его и снова ложась в постель, я проливала горькие
слезы, а вечерами в тоске ждала, когда снова его увижу, и плач мой
сливался со звоном колокола, возвещавшего полночь. Когда же мы наконец
встречались, наступали новые муки - тревога, как бы люди не проведали о
наших свиданиях. Возвращаясь из дворца домой, я тосковала по государю, а
живя во дворце и прислуживая ему, снова терзалась сердцем, когда ночь за
ночью он призывал к себе других женщин, и горевала, как бы не угасла его
любовь, - вот какова была моя жизнь.
Так уж повелось в нашем мире, что каждый день, каждая ночь
приносит новые муки; говорят, будто страдания неисчислимы, но мне
казалось, будто вся горесть мира выпала только на мою долю, и невольно
все чаще думалось: лучше всего удалиться от мира, от любви и благодеяний
государя и вступить на путь Будды...