Страница: 2/11
Итак, я считала, что таким путем мы удачно отомстили, но вдруг в
тот же день, во время вечерней трапезы, государь, обратившись к
дежурившим во дворце вельможам, сказал:
- Мне исполнилось нынче тридцать три года, но, судя по всему,
новый год оказался для меня злосчастным. Да, сегодня на мою долю выпало
ужасное испытание! Чтобы меня, занимавшего престол императоров,
украшенных Десятью добродетелями, владыку Поднебесной, повелителя десяти
тысяч колесниц, меня, государя, били палкой - такого, пожалуй, даже в
древности не случалось! Отчего же никто из вас не пришел мне на помощь?
Или, может быть, вы все тоже заодно с женщинами?
Услышав эти упреки, вельможи стали наперебой оправдываться.
- Как бы то ни было, - сказал Левый министр[6], - такой
дерзкий поступок, как нанесение побоев самому государю, пусть даже
поступок совершен женщиной, все равно тяжкое преступление! Подданный не
смеет наступить даже на тень государя, не то что ударить палкой
драгоценное тело! Это из ряда вон ужасное, неописуемо тяжкое
преступление!
- Такой проступок ни в коем случае нельзя искупить легким
наказанием! - в один голос заявили все присутствующие - и дайнагон
Сандзё-Бомон, и дайнагон Дзэнсёдзи, мой дядя, и дайнагон Санэканэ
Сайондзи.
- Но кто же они, эти женщины, совершившие столь тяжкий проступок?
Как их зовут? Назовите нам как можно скорее их имена, и мы обсудим на
совете вельмож, какое наказание им назначить!
- Должна ли вся родня отвечать за преступление, за которое не
может расплатиться один человек? - спросил государь.
- Разумеется! Недаром сказано - "все шестеро родичей!"[7]
Стало быть, родные тоже в ответе! - наперебой твердили вельможи.
- Хорошо, слушайте! Меня ударила дочь покойного дайнагона
Масатады, внучка Хёбукё, дайнагона, племянница дайнагона Дзэнсёдзи, к
тому же он ее опекун, так что она ему все равно что родная дочь... Иными
словами, это сделала Нидзё, поэтому вина ложится, пожалуй, в первую
очередь, на Дзэнсёдзи, который доводится ей не только дядей, но и
заменяет отца! - с самым невозмутимым видом объявил государь, и, услышав
это, все вельможи дружно расхохотались.
