Страница: 12/14
В это время подошли дайнагоны Дзэнсёдзи и Санэканэ Сайондзи, стали
говорить, что так изволил распорядиться сам государь, но Хёбукё
продолжал твердить: "Кто бы что ни приказал, такого быть не должно!", и
хотя сперва с ним пытались не согласиться, никто больше не возражал:
государь находился далеко, докладывать о таких делах во время пира тоже
было неудобно, и в конце концов мне пришлось пересесть на нижнее место.
Мне опять вспомнилось почетное положение, которое я занимала в былое
время во дворце Рокудзё, и стало невыразимо горько на сердце... "Да и
при чем тут родственные отношения - кто из нас тетка, а кто племянница?
Ведь немало людей родится от матери-простолюдинки! Так что же, прикажете
почитать такую низкорожденную - мол, это бабка, а это - тетка... Мыслимо
ли такое? Подобное бесчестье терпеть не стоит!" - решила я, встала и
покинула зал.
Вернувшись к себе в комнату, я сказала служанке: - Если государь
меня спросит, отдашь ему это письмо! - а сама уехала в Кобаяси, к
госпоже Иё, кормилице моей матери; она служила у принцессы Сэнъё-монъин,
а когда та скончалась, постриглась в монахини и жила неподалеку от
могилы принцессы, в храме Мгновенного Превращения, Сокудзёин, в
местности Кобаяси. Вот к этой-то госпоже Иё я и поехала. А к письму,
адресованному государю, приложила, завернув в тонкую белую бумагу,
разрезанную пополам струну лютни и написала:
"Изведав невзгоды
и жалкий свой жребий приняв,
отныне навеки
зарекаюсь я в жизни бренной
прикасаться к заветным струнам!"
- Если меня будут искать, скажешь - уехала в столицу! - сказала я
своей девушке и с этим покинула Фусими.
Потом мне рассказывали, что, наполовину закончив пиршество,
государь и прежний император Камэяма, как и было намечено, вышли в зал,
но на месте, где полагалось сидеть Акаси, никого не было - никто не умел
играть на лютне... Государь спросил, что случилось, и, когда госпожа
Хигаси рассказала ему все, как было, воскликнул:
- Понятно! У Нидзё были все основания так поступить! - и прошел в
мою комнату. Там служанка, как я и приказала, подала ему мое письмо и
сказала, что я отбыла в столицу.
Так был расстроен и испорчен в тот день весь праздник. А
стихотворение, что я оставила, увидел государь Камэяма.
- Прекрасные стихи! - сказал он. - Без Нидзё сегодняшние
музыкальные выступления навряд ли будут интересны... Я возвращаюсь к
себе, а это стихотворение возьму на память! - И с этим отбыл.
