Страница: 13/14
Государь уже несколько раз присылал за мной - пришлось пойти. Как
видно, он почувствовал, что я страдаю из-за того, что случилось минувшей
ночью, потому что казался оживленней и веселее, чем обычно, но мне это
было еще обиднее.
Снова начался пир, но сегодня, пока еще не слишком стемнело,
государя пригласили на прогулку на лодках, и он поехал в Фусими. Когда
сгустилась ночь, позвали рыбаков, искусных в приручении бакланов, к
корме августейшего судна привязали лодку с бакланами и показали
государю, как ловят рыбу с помощью птиц. Рыбаков было трое, государь
пожаловал им одежду со своего плеча. После возвращения снова началось
угощение, пошло в ход сакэ, и государь опять напился допьяна. Ближе к
рассвету министр снова прокрался к опочивальне.
- Сколько ночей вам приходится ночевать в чужом, непривычном
месте... - послышались его речи, - наверное, вам очень тоскливо... Да и
вообще, здесь, в Фусими, местность очень унылая, наверное, вам никак не
уснуть... Прошу вас, зажгите в моей спальне огонь, а то досаждают
какие-то противные мошки... - Мне было отвратительно слышать это, но
государь опять сказал:
- Ну, что ж ты? Почему не идешь? - И эти его слова причинили мне
нестерпимую боль.
- Вы уж простите меня, старика, за мою страсть! - без всякого
смущения говорил министр чуть ли не возле самого изголовья государя. -
Наверное, вам противно смотреть, как я схожу с ума от любви... Но в
прежние времена тоже случалось, что такой союз приводил к долгому
покровительству... - Мне было больно и горько слушать эти слова, но что
я могла поделать? А государь, по-прежнему в самом благодушном
расположении духа, сказал:
- Мне тоже очень тоскливо лежать здесь одному, так что
располагайтесь поближе...- И так же, как прошлой ночью, мне снова
пришлось лечь с министром в соседнем помещении, отделенном от спальни
государя всего лишь тонкой перегородкой.
На следующее утро отъезд назначили еще затемно, так что шум и
суета начались очень рано, и я рассталась с министром, не сохранив от
этой встречи ничего, кроме самых горьких воспоминаний. Я села позади
государя в его карету; в той же карете ехал и дайнагон Санэканэ
Сайондзи. Наконец показалась столица; до моста Киёмидзу все кареты ехали
друг за дружкой, но от Кёгоку поезд государя свернул к северу, а кареты
министра и остальных - на запад, и тут - я сама не могла бы сказать,
почему? - мне стало грустно расставаться с министром. Эта грусть
показалась неожиданной мне самой, и я с удивлением спрашивала себя,
когда и как могла произойти такая перемена в моей душе?
