Страница: 7/14
Когда стемнело, я решила провести всю ночь в молитве и пошла в
храм. Там уже сидела, читая сутру, пожилая монахиня. До меня донеслись
слова: "Просветление в нирване..." Это вдохнуло в меня надежду, как
вдруг на дворе послышался скрип открываемых ворот, донеслись громкие
голоса. Ничего не подозревая и уж вовсе не догадываясь, кто бы это мог
быть, я чуть приотворила раздвижную перегородку у алтаря, возле самого
священного изваяния, и что же? - оказалось, это пожаловал в паланкине
сам государь в сопровождении всего лишь двух дворцовых стражей и
нескольких чиновников низшего ранга.
Это было так неожиданно, что, с трудом сохраняя спокойствие, я так
и осталась неподвижно сидеть на месте, но наши взгляды встретились, и
прятаться, бежать было уже поздно.
- Наконец-то удалось отыскать тебя! - обратился ко мне государь,
выйдя из паланкина, но я, не находя слов, молчала. - Отправьте назад
паланкин и пришлите карету! - приказал он. - Я приехал оттого, что ты
собралась принять постриг! - говорил он, пока ждал прибытия кареты, и
спрашивал: - Из-за гнева на Хёбукё ты решила рассердиться и на меня? - И
упреки эти и впрямь казались мне справедливыми.
- Я подумала, что это удобный случай расстаться с миром, где на
каждом шагу приходится терпеть горе... - сказала я.
- Я находился во дворце Сага, когда неожиданно узнал, что ты
здесь, - продолжал государь, - и решил приехать сам, а не посылать
людей, как обычно, - боялся, что ты опять куда-нибудь ускользнешь...
Государь притворился, будто едет во дворец Фусими, и самолично за
мной приехал.
- Не знаю, каковы твои чувства ко мне, но я безмерно тосковал без
тебя все это время!.. - говорил он, и я, по своей всегдашней слабости
духа, дала уговорить себя и вместе с государем села в карету.
В карете он всю ночь напролет твердил мне, что знать ничего не
знал, что отныне никогда не допустит, чтобы ко мне непочтительно
относились, и клялся, призывая в свидетели священное
Зерцало[6] и бога Хатимана, так что меня невольно даже охватил
трепет; в конце концов я обещала, что буду служить во дворце
по-прежнему, но мне было грустно при мысли, что время принять постриг
снова от меня отдалилось.