Страница: 13/14
- Простите старухе докучные речи, - сказала госпожа Омияин,- но
повторю снова... Я родилась в грешном мире в гиблое время, когда
захирела святая вера[10], но все же сподобилась, недостойная,
высокого звания государыни, оба моих сына по очереди взошли на
императорский трон, меня дважды именовали Матерью страны...[11]
Мне уже больше шестидесяти лет, и я без сожалений расстанусь с миром.
Единственное мое желание - возродиться к новой жизни в высшей из девяти
райских сфер! Мне кажется, что сегодняшняя музыка не уступает той, что
звучит в раю, и даже пение самой птицы калавинки[12] не слаще
того, которому мы сейчас здесь внимали... Хотелось бы, если можно, еще
раз услышать какую-нибудь песню имаё! - С этими словами она пригласила
обоих сыновей к себе, за занавес, придвинула низенькую ширму, наполовину
приподняла занавес, и оба государя вместе запели:
Мне не забыть, пока жива,
счастливых тех ночей -
признаний нежные слова
звучат в душе моей.
Под вечер ты спешил тайком
увидеться со мной,
и любовались мы вдвоем
предутренней луной,
а ныне вспомню о былом,
и грустно мне одной.
Словами не описать, как прекрасно звучали их голоса! Потом,
расчувствовавшись от выпитого сакэ, оба всплакнули, стали вспоминать
минувшие времена и, наконец, растроганные, покинули зал. Государь
остался ночевать во дворце Оидоно, император Камэяма пошел его
проводить. Дайнагон Сайондзи, сославшись на нездоровье, удалился.
Государя сопровождали только несколько молодых царедворцев.
