Страница: 8/17
Если буду жива,
дым костра твоего распознаю
и скажу: "Это он!"
Только мне в тоске безысходной
уж недолго бродить по свету...
В ларце лежала горсть золотого песка, завернутая в бумагу. Мальчик
рассказал, что памятное косодэ сгорело в погребальном костре, сутры,
переписанные настоятелем, тоже исчезли в огне. Потом мальчик ушел,
утирая горькие слезы, а я глядела ему вслед, и мне казалось, что свет
померк перед моими очами.
Если б знать я могла,
что в загробной реке Трех порогов
снова встречу его, -
без раздумья бушующим волнам
предалась бы, гонима любовью!
- - -
Государя связывала с настоятелем тесная дружба, он тоже, конечно,
очень скорбел о его кончине. Он написал мне, что понимает, сколь велико
мое горе. Это письмо не только не утешило меня, но, напротив, лишь
сильнее разбередило скорбь.
"Я знаю, навеки
в душе твоей запечатлен
тот образ нетленный -
лик месяца перед рассветом,
нежданно сокрывшийся в тучах..." -
писал государь.
"Давно известно, что наш мир полон скорби, и все же сердце
болит, когда вспоминаю, как он любил тебя и как горевал, что приходится
с тобой расставаться..."
Я не знала, что отвечать на это письмо, послала только стихи:
"К невзгодам и бедам,
что выпали мне без числа,
добавились ныне
прискорбные воспоминанья...
О месяц, сокрывшийся в тучах!"
Мне казалось, никакими словами не передать мое горе, в слезах
проводила я дни и ночи, не заметила даже, как окончился этот год и
наступил новый...