Страница: 9/17
Государь продолжал писать мне, но спрашивал только: "Отчего ты
не приезжаешь.?", а таких писем, как раньше: "Немедленно
приезжай!" - я больше не получала. С этого времени я почувствовала:
он охладел ко мне, хотя прямо об этом не говорил. "Так оно и должно было
случиться..." - думала я, ведь я так много грешила, хоть и не по своей
воле... Помню, когда до конца года оставалось всего несколько дней, мне
было особенно грустно - "и год, и жизнь моя - все подошло к концу...",
как написано в "Повести о Гэндзи". В душе жила тревога о настоятеле,
ведь он был так привязан к нашей грешной юдоли, и я писала на обороте
его писем изречения Лотосовой сутры.
- - -
Сменился год, наступил новый, Пятый год, Коан[6], а я
все так же лила слезы, ничего не замечая вокруг. В пятнадцатый день
первой луны исполнилось ровно сорок девять дней со дня кончины
настоятеля. Я отправилась в храм к святому праведнику, которого особенно
почитала, отделила часть золота, оставленного мне настоятелем, и
заказала поминальную службу, на бумаге, в которую завернула золото,
написала:
"Быть может, сегодня
ты путь мне укажешь сквозь мглу
к заре долгожданной,
хоть порвались с твоей кончиной
наш союз скреплявшие узы!.."
Праведник славился красноречием, я с волнением слушала его
похвальное слово настоятелю, в котором перечислялись благие деяния
покойного, и рукава мои не просыхали от слез.
Я безвыходно затворилась в этом храме. Вскоре наступило
пятнадцатое число второй луны, день, когда Шакьямуни переселился в
нирвану. С давних пор повелось отмечать этот грустный день, но в этом
году, в моем горе, он показался мне особенно скорбным. В этот день в
покоях праведника всегда читали и толковали Лотосовую сутру, чтение
начиналось в день весеннего равноденствия и продолжалось четырнадцать
дней. Я была рада, что оказалась в храме как раз во время этой
торжественной службы. Монахи ежедневно читали поминальные молитвы по
настоятелю. Я не смела во всеуслышание объявить, от чьего имени возносят
эти молитвы, указала только - "от человека, связанного нерушимым
союзом", а в последний день службы написала:
"Не скоро настанет
иного рожденья заря
и выглянет месяц -
сквозят тоской несказанной
закатного солнца блики..."
