Страница: 3/7
Действительно, веские аргументы в защиту своей точки зрения приводили сторонники обеих тенденций, и дискуссии на тему "Восток - Запад" вносили поистине живительную струю в культуру эпохи Мэйдзи. Однако в области поэзии трудно говорить о такой полемике. Поэзия новых форм шла своим путем, а поэзия традиционных форм - своим. После окончательного размежевания в 20-е годы Мэйдзи, споры между ними больше не велись, и оба направления сосуществовали вполне мирно. Зато внутри каждого из них много лет продолжались жаркие диспуты о пропорции старого и нового, национального и заимствованного.
Приверженцы хайку и танка стремились, прежде всего, к обновлению лексики, расширению тематики и усилению экспрессивных средств стиха. У поэтов киндайси проблем для обсуждения было гораздо больше: рождение новых течений (романтизм, символизм, натурализм, футуризм и другие), плюсы и минусы метрического стиха и верлибра, соотношение поэзии на разговорном языке "кого" и классическом литературном "бунго", достоинства поэтических переводов и подражаний.
Поскольку истина познается в сравнении, то для поэтов и критиков поэзии киндайси, а в дальнейшем и для историков литературы Мэйдзи-Тайсё, западная эстетика и поэтика становились исходной точкой при оценке японских стихов того периода. Это, впрочем, не может служить признаком идеализации европейской культуры. Литературно-критические статьи, эссе и манифесты представителей различных поэтических школ начала века в большинстве своем обнаруживают не только прекрасное знание западной литературы, но так же и трезвость взглядов, сбалансированность оценок, а главное - осознанное желание наиболее эффективно использовать опыт Запада в создании новой отечественной поэзии. По сути дела, тот же подход характеризует и отношение японцев ко всей западной цивилизации в целом.
Японские литераторы периода Мэйдзи-Тайсё, выбирали в качестве "маяков" те имена и школы, которые соответствовали их духовным запросам. Так, романтики кружка "Бунгакукай" предпочитали английскую лирику XIX века: Вордсворта, Шелли, Китса - тех авторов, чье творчество открывало внутренний мир человека в глубинном постижении природы. Дои Бансуй, склонявшийся к умозрительной медитативной лирике, черпал вдохновение в поэзии Гёте и Гюго. Поздние романтики Кюкин и Ариакэ, ставшие затем пионерами японского символизма, питали слабость к английским прерафаэлистам, Д.Г Россинети.
Китахара Хакусю, Киносита Мокутаро и прочие участники богемного "Общества Пана", естественно, ориентировались на французских декадентов, Верлена и Рембо.
В прочем, и поэты-гуманисты общества "Береза", и приверженцы народно-демократической школы минсю-си, зачитывались Толстым и Достоевским, переводили Верхарна и Уитмена.
Авангардистам, выдвинувшим лозунг перехода революции искусства в революцию социальную, были близки идеи итальянского и русского футуризма. Хирато Рэнкити, Камбара Тай и Хагивара Кёдзиро ощущали себя пророками новой эпохи, но их смелые призывы, подсказанные манифестами Маринетти и публичными лекциями Давида Бурлюка, разумеется не могли достигнуть цели, будучи адресованы лишь узкому кругу единомышленников. Между тем пролетарские поэты 20-30-х годов во весь голос обратились к массам - и были услышаны. Истинно народными поэтами стали Накано Сигэхару и Огума Хидэо, чьим духовным учителем был поэт революции Маяковский.
