Страница: 3/6
И в самом деле, двести лет мы прожили с
Китаем в глубоком мире, как с единственным своим
спокойным соседом. Правда, мир этот был куплен
ценой известных уступок (Нерчинский трактат), но
и последние 25 лет мы дипломатическим путем
возвратили себе почти все, что некогда было нами
уступлено. Зато, благодаря этому миру, мы могли
доверить охрану своей громадной границы с Китаем
почти одним лишь казачьим силам, ничтожным по
своей численности. При всех своих столкновениях
в Европе, мы всегда могли быть глубоко спокойны
на счет Китая, зная, что оттуда нам не повеет
никакой опасностью. Теперь же, возгорись у нас с
ним война, и притом война успешная для нашего оружия, - в
непродолжительном времени после ее окончания, мы
почувствовали бы в отношении себя со стороны
этого соседа нечто совсем иное, доселе еще не
испытанное нами: мы почувствовали бы нечто
похожее на то, что чувствует теперь победоносная
Германия относительно побежденной ею и
воскресшей из пепла Франции. Вот откуда и
является у немцев желание поставить нас между
собой и Китаем в такое же положение, в каком сами
они стоят между нами и Францией.
Неудачный исход войны, без сомнения,
нанес бы оскорбление, если не китайскому пароду,
то китайскому правительству, которое крайне
ревниво охраняет свое достоинство в глазах
народа. Правительство это уже не питало бы к нам
доверия, как было еще недавно. Под влиянием
чувства обиды, какая была бы нанесена его
самолюбию неудачною войною, оно затаило бы
против нас в душе месть и, до поры до времени,
держало бы камень за пазухой. Очень могло бы
статься, что новый грустный опыт войны побудил бы
его еще ретивее заняться организацией, на всякий
случай, своей регулярной армии, которая и
сделалась бы этим запазушным камнем. А тогда, при
всяком нашем - не говорю уже столкновении, но
просто при всяком даже осложнение и затруднении
наших политических дел в Европе, мы должны бы
были принимать в соображение и Китай,
которым, конечно, не замедлили бы, во всех таких
случаях, пользоваться против нас европейские
наши благоприятели, к чему некоторые попытки мы
уже видели и в настоящее время.
Но если бы пришлось принимать в
соображение Китай, то охрана пограничной с ним
линии нынешними нашими силами была бы уже
недостаточна. Тогда, волей-неволей, нужно бы было
держать на этой бесконечной границе целую армию,
которую пришлось бы снабжать всем необходимым из
Европейской России, к новому отягощению этим
постоянным расходом своего государственного
бюджета. Таков-то был бы вероятный результат
нашей блестящей войны с Китаем, и вот почему,
между прочим, так хотелось втянуть нас в нее
нашим благоприятелям, к числу которых, однако, по
отношению к Китаю, мы не причисляем англичан. С
каждым другим противником наши затруднения были
бы для них делом совершенно безразличным, если
даже не прямо выгодным, но по отношению к Китаю
этот вопрос становится у них на совершенно
особую почву. Объяснимся:
Те из англичан, которые не ослеплены
безусловной русофобией, очень хорошо понимают,
что с наличными нашими силами сухопутное
предприятие против Мукдена, направленное через
всю маньчжурскую территорию, явилось бы делом
крайне рискованным и что успех китайцев на
данном театре войны отразился бы на самих
англичанах весьма неприятными последствиями.
Они знают, насколько их
ненавидят в Китае, благодаря, во-первых, двум
воинам, счастливо веденным ими против Китая,
- войнам, для которых у самих англичан
существует специальное название - «plundering
expeditions», т. е. грабительские экспедиции; но еще
более ненавидят их за то, что они заграбастали в
свои руки всю торговлю этого государства,
подчинив оную исключительно своим видам и, кроме
этого, не только безнаказанно, но «на законном
основании», в силу своего Тяндзинского договора
1858 года, отравляют китайское население опиумом
из своих шанхайских складов, куда ежегодно
ввозится этого продукта 80.000 ящиков, на сумму
12.000.000 фунтов стерлингов; весь же годовой оборот
английской торговли в Китае составляет в среднем
колоссальную цифру в 45.000.000 фунтов стерлингов.
Знают англичане и то, до какой степени
возбуждения дошли эти чувства ненависти и
негодования и как страстно желают китайцы
свергнуть, наконец, с себя иго английской
торговой политики, которое убивает в зародыше
торговлю и промышленность самого Китая и гнетет
его именно благодаря тому, что в силу договоров,
вынужденных войнами, в руках этого врага
находятся два таких важнейших пункта отпускной
торговли, как Шанхай и Гонконг, и в особенности
последний, - и чувствуют англичане, что выбить их
оттуда, в сущности говоря, потребовалось бы не
особенно много усилий, - будь только китайцы
немножко решительнее и смелее. Что это был бы
факт далеко не из числа невозможных, доказывает
дерзкое ночное нападение на Гонконг, совершенное
в 1878 году китайскими пиратами, в количестве
восьмисот человек. Несмотря на солидный
гарнизон, содержимый англичанами в Гонконге,
переполох в ту ночь вышел ужасный... Пираты
действовали на свой страх, а насколько само
китайское правительство желает избавиться от
английских «благодеяний», показывает, между
прочим, новый трактат, заключенный им с
Соединенными Штатами: чтобы хоть сколько-нибудь
ослабить торговую монополию англичан,
правительство дало американцам новые льготы для
торговли за чисто фиктивную уступку, - именно, за
обязательство не ввозить в Китай опиум, тогда как
американцы и без того никогда не торговали этим
продуктом. Фраза, некогда сказанная принцем
Кунгом английскому уполномоченному, сэр
Рутефорду Алькоку - «избавьте нас от
вашего опиума и от ваших миссионеров» - фраза
эта и до наших дней выражает собою заветнейшее
желание каждого благомыслящего китайца. Словом
сказать, положение таково, что китайцам
приходится уже не в моготу и потому они ищут
случая свергнуть с себя не только иго английское,
но, за одно уже, и всякие иностранные давления и
влияния, кроме, быть может, мирволящего им,
немецкого, да и то относительно последнего лишь
на время, пока не станут на свои собственные ноги
в деле государственных
вооружений. Так предполагают китайцы, но удастся
ли им выбиться впоследствии и из-под немецких
давлений, - это другой вопрос. Если же немцы
овладеют морской станцией на Цусиме, то можно
сказать наверное, что влияние их в Китае будет
обеспечено надолго.