Страница: 14/18
Однажды, когда императрица изволила временно пребывать в своей канцелярии...
Однажды, когда императрица изволила временно пребывать в своей
канцелярии, там, в Западном зале, были устроены "Непрерывные чтения сутр".
Все происходило, как обычно: собралось несколько монахов, повесили
изображения Будды...Вдруг, на второй день чтения, у подножия веранды
послышался голос нищенки:
– Подайте хоть кроху из подношений Будде.
– Как можно, – отозвался бонза, – еще не кончилась служба. Я вышла
на веранду поглядеть, кто просит подаяния. Старая нищенка-монахиня в
невероятно грязных отрепьях смахивала на обезьяну.
– Что она говорит? – спросила я. Монахиня запричитала:
– Я тоже из учеников Будды, следую по его пути. Прошу, чтоб мне
уделили кроху от подношений, но бонзы скупятся.
Цветистая речь на столичный манер! Нищих жалеешь, когда они уныло
плачут, а эта говорила слишком бойко, чтобы вызвать сострадание.
– Так ты ничего другого в рот не берешь, как только крохи от
подношений Будде? Дело святое! – воскликнула я. Заметив мой насмешливый
вид, монахиня возразила:
– Почему это ничего другого в рот не беру? Поневоле будешь есть только
жалкие остатки, когда лучшего нет.
Я положила в корзинку фрукты, рисовые лепешки и дала ей. Она сразу же
стала держаться фамильярно и пустилась рассказывать множество историй.
Молодые дамы тоже вышли на веранду и забросали нищенку вопросами:
– Дружок у тебя есть? Где ты живешь?
Она отвечала шутливо, с разными прибаутками.
– Спой нам! Спляши нам! – стали просить дамы. Нищенка затянула песню,
приплясывая:
С кем я буду этой ночью спать?
С вице-губернатором Хитати.
Кожа у него нежна,
С ним сладко спать.
Песня была нескончаемо длинной. Затем она завела другую.
На горе Любовь
Заалели листья кленов,
– Издали видна.
Всюду слава побежит.
Всюду слава побежит,
– пела монахиня, тряся
головой и вертя ее во все стороны. Это было так нелепо и отвратительно, что
дамы со смехом закричали:
