Страница: 10/15
Ветер
Внезапный вихрь. Мягкий, дышащий влагой ветер, что во время третьей
луны тихо веет в вечерних сумерках.
Ветер восьмой и девятой луны...
Ветер восьмой и девятой луны, налетающий вместе с дождем, тревожит
печалью сердце. Струи дождя хлещут вкось. Я люблю смотреть, как люди
накидывают поверх тонких одежд из шелка-сырца подбитые ватой ночные одежды,
еще хранящие с самого лета слабый запах пота.
В эту пору года даже легкий шелк кажется жарким и душным, хочется
сбросить его. Невольно удивляешься, когда же это набежала такая прохлада? На
рассвете поднимешь створку ситоми и откроешь боковую дверь, порывистый ветер
обдает колючим холодком, чудесное ощущение!
В конце девятой луны и в начале десятой...
В конце девятой луны и в начале десятой небо затянуто тучами, желтые
листья с шуршаньем и шорохом сыплются на землю, душа стеснена печалью.
Быстрее всех облетают листья вяза и вишни – сакуры. Как хорош во время
десятой луны сад, где растут густые купы деревьев!
На другой день после того, как бушевал осенний вихрь...
На другой день после того, как бушевал осенний вихрь, "прочесывающий
травы на полях", повсюду видишь грустные картины. В саду повалены в
беспорядке решетчатые и плетеные ограды. А что сделалось с посаженной там
рощицей! Сердцу больно.
Упали большие деревья, поломаны и разбросаны ветки, но самая горестная
неожиданность: они примяли под собой цветы хаги и оминаэси. Когда под тихим
дуновением ветра один листок за другим влетает в отверстия оконной решетки,
трудно поверить, что этот самый ветер так яростно бушевал вчера. Помню,
наутро после бури я видела одну даму... Должно быть, ей всю ночь не давал
покоя шум вихря, она долго томилась без сна на своем ложе и наконец, покинув
спальные покои, появилась у самого выхода на веранду. Дама казалась
настоящей красавицей... На ней была нижняя одежда из густо- лилового шелка,
матового, словно подернутого дымкой, а сверху другая – из парчи
желто-багрового цвета осенних листьев, и еще одна из тончайшей прозрачной
ткани.
Пряди ее длинных волос, волнуемые ветром, слегка подымались и вновь
падали на плечи. Это было очаровательно!
С глубокой грустью глядя на картину опустошения, она произнесла один
стих из старой песни: "О, этот горный ветер!"
Да, она умела глубоко чувствовать! Тем временем на веранду к ней вышла
девушка лет семнадцати-восемнадцати, по виду еще не вполне взрослая, но уже
не ребенок. Ее выцветшее синее платье из тонкого шелка во многих местах
распустилось по швам и было влажно от дождя. Поверх него она накинула ночную
одежду бледно-лилового цвета... Блестящие, заботливо причесанные волосы
девушки были подрезаны на концах, словно ровные метелки полевого мисканта, и
падали до самых пят, закрывая подол... Лишь кое-где алыми пятнами сквозили
шаровары. Служанки, юные прислужницы собирали в саду растения, вырванные с
корнем, и старались выпрямить и подвязать цветы, прибитые к земле. Было
забавно смотреть из глубины покоев, как несколько придворных дам, млея от
зависти, прильнуло к бамбуковым шторам. Как видно, им не терпелось
присоединиться к женщинам, хлопотавшим в саду.
Хорошо поехать в горное селенье...
Хорошо поехать в горное селенье в пору пятой луны! Вокруг, куда ни
кинешь взор, все зелено: и луговые травы, и вода на рисовых полях. Густая
трава на вид так безмятежна, словно ничего не таит в себе, но поезжай все
прямо-прямо – и из самых ее глубин брызнет вода невыразимой чистоты. Она
неглубока, но погонщик, бегущий впереди, поднимает тучи брызг... Справа и
слева тянутся живые изгороди. Вдруг ветка дерева вбежит в окно экипажа,
хочешь сорвать ее, поспешно схватишь, но увы! Она уже вырвалась из рук и
осталась позади.
Иногда колесо экипажа подомнет, захватит и унесет с собой стебли
чернобыльника. С каждым поворотом колеса чернобыльник взлетает вверх, и ты
вдыхаешь его чудесный запах.
