Страница: 4/15
То, что глубоко трогает сердце
Почтительная любовь детей к своим родителям. Молодой человек из хорошей семьи уединился с отшельниками на горе Митакэ. Как жаль его! Разлученный с
родными, он каждый день на рассвете бьет земные поклоны, ударяя себя в
грудь. И когда его близкие просыпаются от сна, им кажется, что они
собственными ушами слышат эти звуки... Все их мысли устремлены к нему.
"Каково ему там, на вершине Митакэ?" – тревожно и с благоговейным
восхищением думают они.
Но вот он вернулся, здрав и невредим. Какое счастье! Только шапка
немного смялась и потеряла вид...
Впрочем, я слышала, что знатнейшие люди, совершая паломничество,
надевают на себя старую, потрепанную одежду.
И лишь Нобутака, второй начальник Правого отряда личной гвардии, был другого мнения:
– Глупый обычай! Почему бы не нарядиться достойным образом,
отправляясь в святые места? Да разве божество, обитающее на горе Митакэ,
повелело: "Являйтесь ко мне в скверных обносках?"
Когда в конце третьей луны Нобутака отправился в паломничество, он
поражал глаза великолепным нарядом. На нем были густо-лиловые шаровары и
белоснежная "охотничья одежда" поверх нижнего одеяния цвета ярко-желтой
керрии. Сын его Такамицу, помощник начальника дворцовой службы, надел на
себя белую накидку, пурпурную одежду и длинные пестрые шаровары из
ненакрахмаленного шелка.
Как изумлялись встречные пилигримы! Ведь со времен древности никто не видел на горной тропе людей в столь пышном облачении! В конце четвертой луны
Нобутака вместе с сыном вернулся в столицу, а в начале десятых чисел шестой
луны скончался правитель провинции Тикудзэн, и Нобутака унаследовал его
пост.
– Он был прав! – говорили люди. Этот рассказ не из тех, что глубоко
трогают сердце, он здесь к слову, поскольку речь зашла о горе Митакэ. Но вот
что подлинно волнует душу.
Мужчина или женщина, молодые, прекрасные собой, в черных траурных
одеждах. В конце девятой или в начале десятой луны голос кузнечика, такой
слабый, что кажется, он почудился тебе.
Наседка, высиживающая яйца. Капли росы, сверкающие поздней осенью, как
многоцветные драгоценные камни на мелком тростнике в саду.
Проснуться посреди ночи или на заре и слушать, как ветер шумит в речных
бамбуках, иной раз целую ночь напролет.
Горная деревушка в снегу. Двое любят друг друга, но что-то встало на их
пути, и они не могут следовать велению своих сердец. Душа полна сочувствия к
ним. Наступил рассвет двадцать седьмого дня девятой луны. Ты еще ведешь
тихий разговор, и вдруг из-за гребня гор выплывает месяц, тонкий и
бледный... Не поймешь, то ли есть он, то ли нет его. Сколько в этом
печальной красоты! Как волнует сердце лунный свет, когда он скупо точится
сквозь щели в кровле ветхой хижины!
И еще – крик оленя возле горной деревушки. И еще – сияние полной
луны, высветившее каждый темный уголок в старом саду, оплетенном вьющимся
подмаренником.
То, что кажется отвратительным
В день большой праздничной процессии какой-то мужчина в полном
одиночестве смотрит на нее из глубины экипажа. Что у него за сердце? Молодым
людям, пусть даже они и незнатного рода, понятно, хочется посмотреть на
зрелище. Отчего бы не посадить их в свой экипаж? Так нет, он в одиночестве
глядит сквозь плетеные занавеси, а до других ему и дела нет. Как-то невольно
подумаешь: вот неприятный человек! Неширокая, значит, у него
душа. Отправляешься полюбоваться каким-нибудь зрелищем или совершаешь
паломничество в храм – и вдруг полил дождь. Краем уха услышишь сетования
слуги:
– Меня не жалует. Такой-то теперь ходит в любимчиках... Ты была к
кому-то не слишком расположена, и вот он в отместку сочиняет небылицы,
возводит на тебя напраслину, чернит, как может, а самого себя превозносит до
небес. Как это отвратительно!
