Страница: 3/12
IV. Вечер того же дня
Тихим вечером, когда я беседовала с госпожой Сайсё
[2], старший сын Митинага — Ёримити [992—1074] —приподнял край бамбуковой шторы и сел на пороге. Выглядит он намного старше своих лет, и жесты его благородны. "Так трудно иметь дело с женщинами", — заводит он задушевный разговор о любви, и тогда понимаешь, как несправедливы те, кто называет его ребенком, а уж как он красив — краснеешь от смущения. Разговор еще не окончен, но он внезапно уходит, промолвив только: "В полях цветов патринии с избытком"
[3], заставляя вспомнить о герое повести, которым так восхищаются.
Как все-таки странно, что такие мелочи вдруг приходят на память, а то, что волновало когда-то, с годами забывается.
V. Последняя декада 7-й луны
В тот день, когда управитель земли Харима устроил пир — в наказание за проигрыш в го
[4],—я отлучилась домой. Позднее мне показывали столик, изготовленный по этому случаю. Он был замечательно красив — ножки в виде цветов, на столешнице изображены берег и море, на котором начертано:
Камушек, найденный
На берегу Сирара,
Что в земле Ки, —
Вырастет он
До великой скалы.
И веера у женщин в тот день тоже были очень красивы.
VI. После 20-го дня 8-й луны
После того как миновал 20-й день 8-й луны, во дворец стали собираться и высшие придворные, и люди рангом пониже — все те, чье присутствие почиталось необходимым. Ночами они располагались на мосту или же на веранде в восточном крыле, беспорядочно музицируя до рассвета. Молодые придворные, не слишком искусные в игре на кото
[5] и флейте, соревновались в умении возглашать сутры или же распевали новые песенки, что вполне соответствовало обстоятельствам.
Те из дам, кто покинул службу у государыни еще несколько лет назад ради того, чтобы жить дома, жалели о том и прибывали во дворец. В этой суете мы совсем лишились покоя.
VII. 26-го дня 8-й луны
26-го дня приготовление благовоний было закончено и государыня стала раздавать их придворным дамам. Собрались все те, кто участвовал в подготовке, а их оказалось немало.
Возвращаясь от государыни, я заглянула к госпоже Сайсё
[6]
и обнаружила что она заснула. Голова ее покоилась на ящике с письменными принадлежностями а лицом она уткнулась в многослойные одежды цвета "хаги"
[7] и "лиловый сад"
[8]. А поверх всего — малиновая накидка из необычайно гладкого шелка. Словом, она была прекрасна.
Мне подумалось, что Сайсё похожа на запечатленную картиной принцессу и я потянула за рукав, закрывавший ее лицо.
— Вы как будто пришли из сказки! — сказала я.
Она открыла глаза.
— Что с вами? Нельзя же будить так безжалостно! — отвечала она, слегка приподнявшись.
Румянец, заливший ее щеки, был восхитителен. Случается ведь и так — человек красивый покажется порой еще прекраснее.