Прогнозы Цурукава ни в коей степени меня не задели, наоборот, услышав о том, что у меня нелюдимый вид, я даже почувствовал себя увереннее и свободнее, и слова легко слетели с моих губ:
- Ничего я не убивался.
Цурукава уставился на меня, хлопая длиннющими - как они только смотреть ему не мешали - ресницами.
- Так ты... Так ты ненавидел своего отца? Во всяком случае, не любил, да?
- И вовсе нет.
- Почему же ты по нему тогда не горевал?
- Не горевал, и все.
- Не понимаю...
Столкнувшись со столь сложной проблемой, Цурукава даже приподнялся с травы.
- Значит, в твоей жизйи стряслось что-нибудь еще более ужасное.
- Не знаю. Может быть, - ответил я и подумал: отчего мне так нравится заронять сомнение в душу другого. Для меня все было совершенно очевидно: мои чувства тоже страдают заиканием, они всегда запаздывают. Поэтому событие - смерть отца, и чувство - скорбь существуют для меня отдельно и независимо друг от друга. Небольшой сдвиг во времени, незначительная задержка нарушают во мне связь между явлением и эмоцией, и это несоответствие является для меня наиболее естественным состоянием. Если я скорблю, то скорбь моя не вызвана каким-либо конкретным поводом, она приходит ко мне самопроизвольно и беспричинно...
Я не смог всего этого объяснить своему новому приятелю. И в конце концов Цурукава засмеялся:
- Чудной ты парень, ей-богу.
Его живот под белой рубашкой сотрясался от смеха. Глядя на солнечные пятна, движущиеся по этой рубашке, я вдруг почувствовал себя счастливым. Жизнь моя так же измята и морщиниста, как эта белая ткань. Но ткань сияет на солнце, несмотря на морщины! Может быть, и я?..
Жизнь в храме секты Дзэн шла согласно давно установленным канонам, обособленно от внешнего мира. Летом послушники должны были вставать не позже пяти утра. Подъем назывался "открытие закона". Едва проснувшись, мы приступали к "утреннему уроку" - чтению сутр. Эта служба называлась "тройной", сутры полагалось читать трижды. Потом мы занимались уборкой главного здания храма, протирали тряпками полы. Затем следовал завтрак - "утренняя каша", - перед которым тоже предписывалось прочесть особую сутру. После еды мы подстригали газоны, убирали двор храма, кололи дрова и выполняли, всякие прочие "наказы". Когда же начнется учебный год, я в это время буду в школе. После учебы - "спасительный камень", а потом изучение священных текстов с отцом настоятелем. В девять часов вечера - "открытие подушки", то есть отбой.
