Страница: 1/10
I
В воскресенье он только и делал, что кружил по городу.
Утром он выходил из дому в кедах, если был ясный день, или в резиновых
сапогах и с прозрачным виниловым зонтиком, когда шел дождь, и ехал на
трамвае или автобусе куда глаза глядят.
В табачном ларьке покупал пачку сигарет, хотя никогда не курил, и
спрашивал, нет ли поблизости многоквартирного дома. Если такой дом был, он
узнавал, как туда пройти, а найдя дом, справлялся:
- Не живет ли тут девушка по имени Митобэ Миса?
Опасаясь, что она изменила имя, описывал ее в двух-трех словах и
добавлял:
- Ей восемнадцать лет. Она держит черную кошку.
По-видимому, не так-то часто встречаются восемнадцатилетние девушки,
живущие с черной кошкой вдвоем в многоквартирном доме, поэтому многие
консьержки, бросив взгляд на его неухоженные, бурые волосы и застиранный
свитер, сразу же отвечали, что такой девушки в их доме нет. Другие, перед
тем как ответить, осторожно спрашивали:
- А вы кто такой?
- Айда Кохэй, - честно называл он себя, но не мог толком объяснить, кем
он приходится Миса. - Мы из одной деревни... - бормотал он, выходил на улицу
и шел дальше.
Иногда он переставал понимать, что это с ним происходит, зачем он
бродит по улицам, да еще в воскресенье. Почему так случилось.
До сумерек, пока он ходил по городу, в его карманах скапливалось по
три-четыре пачки ненужных ему сигарет. Он приносил их домой и отдавал старой
консьержке, а та, думая, что он выиграл их в патинко (Патинко - игральный
автомат.), говорила льстиво: "Спасибо за подарок. По-моему, вы здорово
набили себе руку".
II
До того как Айда стал бродить по городу, все воскресенья напролет он
качался на качелях в маленьком саду на одной из улиц Фукагава.
Нет, он не раскачивался изо всех сил, стоя на доске, как это делают
дети. Ему было уже восемнадцать лет, да и захоти он раскачаться повыше, все
равно не смог бы этого сделать - на правой руке у него не хватало большого и
указательного пальцев, и он не в состоянии был крепко ухватиться за веревку.
Он садился на доску, куда дети становились ногами, брался за веревки и
тихонько покачивался взад и вперед. Сидя на качелях, он думал, что это
похоже на движение маятника больших стенных часов, висевших напротив
учительской в их деревенской школе. А иногда, проголодавшись и ошалев от
качания, он вспоминал, как плавал на лодке на пруду за деревней. На качелях
укачивало, как в лодке.
Когда его начинало тошнить от голода, он шел в закусочную, стоявшую под
чахлым гималайским ведром в углу сада, и ел там одэн (Одэн - кусочки батата,
соевого творога и пр., насаженные на бамбуковые палочки и сваренные в
воде.). Ел он всегда левой рукой, держа правую в кармане, но хозяин
закусочной знал, что у него нет двух пальцев на правой руке. Однажды Айда
зашел в закусочную, и одэн показался ему таким вкусным, что он никак не мог
остановиться. Наконец он сказал себе: "Ну, это последний" - и схватил было
вертел, как хозяин вдруг произнес:
- Двести сорок иен.
Он невольно вытащил руку из кармана и стал искать кошелек.
- Ешьте спокойно, коль у вас есть деньги. Не спешите. - Хозяин
улыбнулся. - Руку жаль. Как это случилось?
