Страница: 6/10
- Ничего, скоро она обязательно сообщит, куда переехала. Делать нечего,
придется подождать. Так я пойду. - Хаясида-сан быстро вышел из ворот сада.
Айда медленно поплелся следом. В ту минуту ему и в голову не пришло, что
надо было бы помахать на прощанье хозяину закусочной, потому что теперь он
уже никогда, видно, не придет в этот сад. Ему почему-то стало вдруг зябко, и
он поднял воротник джемпера.
Он не заметил, как прошел остановку автобуса и оказался у Монмаэ
Никамати. В автобус садиться не хотелось. Страшно было вернуться в пустую
комнату. Потому он не торопился. Так и шел пешком.
На мосту Энъебаси дул сильный ветер с реки, и ему показалось, что его
вот-вот унесет в небо. Он остановился у железных перил, испугавшись, что
улетит неизвестно куда, хотя это не он, а Миса улетела от него, как бумажный
змей с оборванной нитью.
Он дошел до Нихонбаси. Домой возвращаться все еще было рано. На
тротуаре перед большим универмагом образовался непрерывный людской поток. Он
поплыл в этом потоке. Перед входом виднелась вывеска: "Шедевры японского
бонсая" (Бонсай - карликовое дерево, миниатюрный садик в горшке или на
подносе.).
Когда он увидел иероглиф "бон", глаза его вдруг затуманились. Он вытер
слезы рукавом джемпера и снова взглянул на вывеску. Такой знакомый иероглиф!
На его родине Бон (Бон - праздник поминовения усопших.) справляли с
тринадцатого августа, на месяц позже, чем в других местах. Когда спускались
сумерки, все шли на храмовое кладбище у подножия горы и зажигали у родных
могил поминальные костры из сосновых корневищ. А когда совсем темнело, на
кладбищенском склоне горы мерцало более двухсот огней, и каменные ступени,
ведущие к храму, казались мостом через горящее озеро.
С тех пор как он уехал в Токио, он ни разу не был в своей деревне, ни
на Новый год, ни на Бон. Нет, он не бежал из дома. Просто ему не хотелось
туда возвращаться. После смерти отца к матери тихой сапой вселился бродячий
торговец, и дом стал ему чужим. Поэтому, окончив школу, он поспешил уехать
из деревни с намерением больше туда не возвращаться и вообще забыть свою
деревню. Но иероглиф "бон" напомнил ему дымки от поминальных костров в роще
криптомерий на кладбище. Понять значение иероглифа "сай" на вывеске он не
смог и решил, что речь идет о выставке предметов, которыми пользуются во
время праздника Бон в разных местах Японии. Пройти мимо такой выставки было
нельзя.
Однако, поднявшись на эскалаторе в зал, он увидел лишь несколько
десятков горшков с миниатюрными деревьями. Они стояли на низких полках,
покрытых белым полотном. Он остановился, обескураженный, перед причудливо
искривленной карликовой сосной, и тут кто-то хлопнул его по плечу.
- Айда-кун?
Он удивленно оглянулся. Это был Цуру-сан, сторож с матрасной фабрики.
"Странная встреча в странном месте", - подумал он. Цуру-сан тоже, казалось,
был удивлен.
- Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь! - воскликнул он. - Ты что,
любишь бонсай?
Тогда-то Айда впервые узнал, что маленькие деревья в горшках называются
бонсай.
Они отошли в сторону, чтобы не мешать посетителям выставки, и стали
разговаривать. Цуру-сан спросил, как его рука, и он незаметно вытащил руку
из кармана и показал ему. Еще на фабрике а Айда испытывал симпатию к
Цуру-сан, похожему на барсука, да и Цуру-сан, по-видимому, сочувствовал
парню, лишившемуся сразу двух пальцев.
Поскольку Айда впервые оказался на выставке бонсай, Цуру-сан предложил
посмотреть ее вместе, и они отправились вдоль полок с горшками. Цуру-сан до
этого уже обошел зал несколько раз, поэтому он подробно объяснял Айда
особенности экспонатов и трудности, с которыми столкнулись их создатели. Он
горячо дышал в ухо Айда, а тот сказал с восхищением:
- Здорово же ты все знаешь!
- Так я ведь много лет занимаюсь этим искусством. Правда, не настолько
преуспел, чтобы выставлять здесь свои произведения, однако и у меня есть
шедевры. Не веришь - пойдем покажу, - сказал Цуру-сан.
