Страница: 1/4
I
Матушке моей скоро восемьдесят лет. Последнее время она очень страдает
от невидимого глазу камня - тяжелого, как гнет в кадке с засоленными
овощами, который то и дело наваливается вдруг ей на левое плечо.
В остальном она еще довольно крепкая для своего возраста старушка, сама
вдевает нитку в тонкое ушко иголки, шьет и прибирается в доме. В хорошую
погоду наливает в лохань воду и затевает стирку, а иногда, взяв нож, может
очистить штуки три морских окуня. Но с тех пор, как перевалило ей за
восемьдесят, стоит ей, соблазнившись хорошей погодой, сходить куда-нибудь
далеко или долго повозиться в воде, как непременно одолеет эта напасть.
Только кончит работу и вздохнет с облегчением, как камень вдруг
навалится на нее - не убежишь. "Ну вот, опять!" - думает она, пытается
сбросить его, да не тут-то было. Нестерпимая боль расползается по спине,
захватывает грудь, сжимает ее. Пульс начинает вдруг бешено колотиться, так
что всю трясет, сердце колет, страшно, и она кричит: "Опять навалился!" Но
голос ее скоро хрипнет и срывается.
Хорошо еще, если моя старшая сестра, что держит музыкальную студию в
соседнем городке - обучает игре на кото {Кото - тринадцатиструнный
музыкальный инструмент.}, - бывает в это время дома. Услышав крик матери,
она бежит на помощь и отводит ее в постель. А когда сестры нет, совсем
плохо. Мать живет вдвоем с сестрой, так что если ее нет, то кричи не кричи -
никто не подойдет. Если боль прихватит в гостиной, она придвигает поближе
две подушки для сидения, что окажутся под рукой, и, скорчившись, ложится на
бок. Если же в прихожей или в саду, то - делать нечего - так и сидит на
корточках. А невмоготу станет - садится на землю. И остается ей только
ждать, пока не придет кто-то опять же невидимый и не снимет с ее спины
тяжкий камень. Но ждать приходится иной раз ой как долго! Так долго, что лоб
покрывается испариной, пальцы ног холодеют, в глазах становится темно...
Матушка считает, что камень этот все-таки доконает ее. Еще бы полбеды,
если б он только наваливался, а то ведь в последнее время норовит схватить
за сердце и стиснуть его. А в сердце своем матушка совсем не уверена.
С молодых лет она носит в нем старые раны. Она убеждена, что в сердце у
нее по крайней мере шесть дырок. И когда ей говорят, что в таком случае она
вряд ли смогла бы дожить до своего возраста, матушка объясняет, что раны эти
маленькие, будто от удара молнии, но глубокие.
Две из них образовались, когда она родила дочерей, старшую и третью -
обе оказались альбиносами. Две другие - когда дочери умерли (обе покончили с
собой разными способами).
Последние две раны возникли после того, как двое ее сыновей, старший и
второй, ушли тайком из дома (и до сих пор неизвестно, где они шляются).
Поэтому мать думает, что сердце ее гораздо слабее, чем у других людей,
и скоро камень все-таки до него дотянется. Тогда уж спасенья не будет.
А раз так, то надо помаленьку готовиться к смерти. "Зажилась я на этом
свете, нечего мешать тем, кто остается жить", - думает она про себя и
потихоньку улаживает свои дела. А когда не может сама решить, как ей
поступить, пишет мне письма на деревенский манер: "Не хочешь ли ты побывать
у нас? Потолковать надо кое о чем. Если сможешь, приезжай".
С месяц назад сестра написала мне, что на матушку опять наваливался
камень. Как всегда, захватив в подарок матушке чайную тянучку, я поехал на
родину на один день. Тогда-то матушка и поведала мне об одной страшной вещи,
которая хранилась у нас в доме. Всякий раз, когда она вспоминала о том, что
вещь эта где-то рядом, она оглядывалась вокруг. Этой страшной вещью оказался
старый револьвер.
II
Прежде чем заговорить о револьвере, матушка сказала:
- Извини меня за неожиданный вопрос, но не объяснишь ли ты мне, что
такое модэруган {Модэруган англ. (искаженное от modelgun). игрушечный
пистолет}?
Несколько дней назад сестра, вернувшись под вечер из соседнего городка,
застала матушку на корточках в полутемной кухне, у мойки. Матушка сидела,
закрыв лицо ладонями, как ребенок, которого оставили водить в прятках. Но
камень на этот раз был, по-видимому, легче, чем всегда, так что, когда я
тоже приехал в родной город, матушка уже встала с постели и, сидя у очага,
жарила рыбу на вертелах. Осведомившись о том, как поживает моя семья, она и
задала этот странный вопрос.
