Страница: 1/15
I
Сани с ватагой подвыпивших парней, распевавших какую-то народную песню,
вынырнули из ущелья, поросшего густым буковым лесом, к озеру, и над тихой
озерной водой, окруженной заснеженными горами, разнесся холодный звук
колокольчика. Озеро уже стало замерзать от берегов, и посредине, отражая
зимнее небо, темнел лишь небольшой круг воды, значительно убавившийся по
сравнению с летом.
Возница в соломенных снегоступах и безрукавке на собачьем меху натянул
вожжи и, покрикивая, погнал коня к причалу. Крытые сани, скрипя по снегу
полозьями, наклонились, и из повозки раздался пронзительный визг.
В санях сидели трое пьяных парней и две девушки того же возраста, а
также молодой мужчина и женщина, неизвестно зачем направлявшиеся в такое
время к горному озеру занесенному снегом. Вскрикнула одна из девушек: когда
сани наклонились набок, она съехала к плечу парня, и тот обнял ее.
Все трое были из молодежного кружка поселка Хотару, расположенного на
другом берегу озера, и ездили в городок, находившийся в долине, за
театральным занавесом для новогоднего вечера. По дороге они зашли к
знакомому, где и напились самогона. Сидя вокруг свертка с занавесом, они
распевали во все горло песни и перекидывались шуточками, не обращая никакого
внимания на незнакомых людей, притулившихся в углу повозки.
За два часа езды от городской станции мужчина с женщиной ни разу не
заговорили, только изредка женщина спрашивала у мужчины, укутанного одеялом
и лежавшего головой на ее коленях: "Ну как? Не холодно?" Мужчина иногда
покашливал под одеялом. Это было легкое покашливание, но, закашлявшись, он
долго не мог остановиться.
Заметив, что колокольчик умолк, женщина выглянула из-за полога и
легонько потрясла мужчину за плечо:
- Ото-сан! Озеро. Озеро Дзиппэки.
- Приехали? Наконец-то! - Мужчина приподнял голову, но, закашлявшись,
снова уткнулся лицом в колени женщины. Она молча гладила его по спине.
Неподалеку от причала утопало в снегу несколько домов. На крышах
виднелись вывески сувенирных лавок, но окна была забиты досками, и
присутствия людей не ощущалось. У причала, сколоченного из щербатых досок,
среди рыбачьих лодок стоял небольшой туристский пароходик с облупившимися
боками.
Когда сани приблизились к пристани, на палубе пароходика появился
пожилой человек в мешковатом бушлате цвета хаки, сшитом, видимо, из
армейского одеяла, какие привозили с собой демобилизованные солдаты.
Шла вторая послевоенная зима. Один из парней, ехавших в санях, был одет
в короткий матросский бушлат, другой в штаны от летного комбинезона, а на
шее одной из девушек красовался шарф из парашютного шелка. Возница был в
солдатских обмотках.
Незнакомые спутники их сошли позже других - свертывали одеяло. На
женщине оказалось синее пальто, черные брюки и мужские резиновые сапоги. С
плеча свешивалась полотняная санитарная сумка, в руках она держала большие
узлы.
Мужчина, одетый во все армейское, кроме шапки из заячьего меха,
расплатился с возницей. Он был бледен, с ввалившимися щеками, лет двадцати
двух на вид. Женщина выглядела старше года на три-четыре, но щеки ее все еще
были гладкими и тугими. Пока возница считал мелочь, женщина живыми черными
глазами поглядывала на потную спину лошади.
Когда они поднялись на пароходик, капитан в мешковатом бушлате с
удивлением поглядел на них и спросил:
- В Хотару едете? Мы никуда больше не заходим.
- Да, мы в Хотару. Возьмите нас, - сказала женщина.
Иллюминаторы были забиты досками, а на полу вместо татами лежали рваные
соломенные циновки.
