Страница: 5/9
20 июня.
... Кажется, что Дзёкити уже не любит Сацуко так, как раньше, и после рождения Кэйсукэ постепенно охладел к ней. Так или иначе, он часто уезжает в командировки, а в Токио все время на каких-то банкетах и домой является поздно. Возможно, он завел кого-то на стороне, но утверждать этого я не могу. Кажется, его гораздо больше интересует работа, чем женщины. У них был период безумно страстной любви, но боюсь, что он быстро пресыщается, – это качество он наследовал от меня.
Я всегда проповедую принцип невмешательства и насчет его женитьбы не высказывался, а жена была против. Сацуко говорила, что танцевала в труппе театра Нитигэки, но там она проработала всего полгода, а потом, вероятно, танцевала где-нибудь в Асакуса или в каком-нибудь ночном клубе.
Как-то раз я спросил Сацуко:
– А ты на пальчиках можешь танцевать?
– На пуантах я не танцую, – ответила она. – Я хотела стать балериной и года два занималась у балетного станка. Немного постоять на пуантах я умела, а сейчас не могу.
– Ты с таким трудом училась... Отчего же бросила?
– Ноги становятся уродливыми.
– Поэтому и бросила?
– Я не хотела, чтобы у меня были такие ноги.
– Какие?
– Ужасные. Пальцы все в мозолях, распухшие, а ногти совсем сходят.
– Но сейчас у тебя ноги красивые.
– Раньше у меня действительно были очень красивые ноги, а потом из-за стояния на пуантах появились мозоли и ноги стали отвратительны. Когда я бросила станок, я изо всех сил старалась возвратить их прежний вид. Чем только я их не терла! И пемзой, и пилочкой, но они так и не стали, какими были раньше.
– А ну, покажи-ка мне.
Нежданно-негаданно я получил возможность трогать ее ноги. Лежа на диване, сняв нейлоновые носочки, она положила их мне на колени, и я ощупывал каждый пальчик.
– Вся кожа гладкая, никаких мозолей я не ощущаю.
– Нажми посильнее. Попробуй вот здесь.
– Где? Здесь?
– Чувствуешь? Нет, еще не совсем прошло. Если хочешь стать балериной, то надо забыть о красоте ног.
– Неужели у Лепешинской (Лепешинская, Ольга (род. в 1916 г.) – балерина Большого театра, в 50-х годах гастролировала в Японии) тоже такие ноги?
– Конечно. А сколько раз, когда я училась, у меня туфли внутри были все в крови! А разве только ноги? Вот здесь, на икрах, все мясо сходит, появляются узлы, как у чернорабочего. Грудь высыхает, плечи твердеют, как у мужчин. Эстрадные танцовщицы тоже до некоторой степени изменяются, но я, к счастью, такой не стала.
Дзёкити она околдовала своей фигурой. В школе она училась кое-как, но голова у нее неплохая. Не желая производить невыгодного впечатления, она после замужества начала заниматься языками и теперь что-то лепечет и по-французски и по-английски. Она водит машину, обожает бокс, а с другой стороны – и это, казалось бы, вовсе не по ней – любит составлять букеты. Из Киото два раза в неделю приезжает зять Иссотэй (Имеется в виду Нисикава Иссотэй (1878-1938), создатель особого стиля составления букетов (икэбана) под названием «кофу»), привозит редкие цветы и дает в Токио уроки составления букетов. Сацуко обучилась у него стилю «кофу». Сегодня она поставила у меня в комнате букет: в широкой фарфоровой вазе зеленовато-голубого цвета мискант китайский, заурурус, астильба, – и повесила свиток с каллиграфией Нагао Удзан (Имеется в виду Нисикава Иссотэй (1878-1938), создатель особого стиля составления букетов (икэбана) под названием «кофу»):
Пух от ивы летит, путник еще не вернулся.
Соловей в цветах. Вокруг никого. Сон мой не сбылся.
За десять тысяч купил столичного вина.
Весенний дождь.
Опершись на перила, любуюсь пионами.
