Страница: 6/6
– Сколько ему лет?
– Два года ровно.
– Насколько это, должно быть, милый ребенок! Невозможно объяснить нежность, какую человек испытывает к ребенку… Вы должны поспешить к нему.
И они разошлись в сумерках в разные стороны.
Через месяц, 15 октября, Ёсикиё пропал.
Не поверив этому известию, Киёмори расспросил друзей и знакомых о происшедшем и узнал, что накануне исчезновения Ёсикиё вышел из Ведомства императорской стражи вместе с родственником чуть старше его. Они направились домой, обсуждая бессодержательность человеческого существования, и разошлись, договорившись о встрече на следующее утро. Но в ту ночь родственник внезапно почувствовал себя плохо и скончался, и Ёсикиё, который пришел утром на встречу, стоял у дома родственника и слушал скорбные крики его молодой жены, престарелой матери и маленьких детей. На том самом месте и в то самое время он обнаружил, что не может горевать с ними, потому что смерть, неизбежная участь всех людей, была в конце концов обычным явлением, банальностью, повторившейся еще один раз на его глазах. Вслед за этим Ёсикиё от дома своего родственника пошел во дворец, где подал прошение о своей отставке, и, ни слова не сказав друзьям, вернулся домой. Его внезапный уход озадачил дворцовые круги; никто не мог найти объяснения его странному поведению, поскольку прежний император высоко ценил Ёсикиё как одаренного поэта, и даже ходили слухи, что вскоре он должен был возглавить Ведомство императорской стражи.
Позднее, когда Ёсикиё вернулся домой, он показался слугам обезумевшим, и они озабоченно прислушивались к доносившемуся из внутренних покоев плачу его молодой жены, где Ёсикиё уединился с ней на какое-то время. Затем он вновь появился и выглядел чересчур спокойным, но когда выбежала его горячо любимая четырехлетняя дочурка и вцепилась в него, Ёсикиё свирепо оттолкнул ее и сказал себе:
– Раз я должен покинуть этот мир и принять духовный сан, мне надобно позабыть о всех моих привязанностях.
Затем он вытащил кинжал, обрезал себе волосы и бросил их на родовую дощечку в семейной молельне, после чего бежал от жалобных причитаний своих домашних.
Через десять дней стало известно, что Ёсикиё принес обеты монашества и принял буддистское имя Сайгё. Нашлись и такие, кто даже видел его у храмов на Восточных горах.
Киёмори в недоумении выслушал от своего тестя разъяснение происшедшего:
– Трудно поверить, что такой молодой и такой одаренный человек мог принять это решение по простому побуждению. Вероятно, Ёсикиё сделал обдуманный выбор в пользу лучшего образа жизни.
Киёмори решил получить более удовлетворительное объяснение от своего отца, но скоро просто позабыл об этом, поскольку надвигавшиеся на него одно за другим события оказались более тревожными, чем исчезновение его друзей; он чувствовал, как набирала силу его способность предвидения.
