Страница: 1/5
В декабре 1141 года двадцатидвухлетний император Сутоку был свергнут с престола, а трехлетнего сына прежнего императора Тобы и госпожи Бифукумон объявили правителем и в соответствии с традициями возвели на престол. Правда, никого это не удивило.
Менее месяца спустя, в середине января, по безлиственному лесу в Восточных горах в одиночестве пробирался молодой монах; он собирал хворост, сбитый сильным снегопадом. Немногие узнали бы в нем Ёсикиё из дворцовой стражи, хотя монашеская одежда плохо сидела на нем.
– Ах, вы ли это?
Сайгё остановился, услышав, как его кто-то окликнул.
– Это ты, Гэнго?
– Вас не оказалось в вашем жилище, и в храме мне не смогли сказать, где вы можете быть. Я подумал, что вы спустились вниз, в столицу, и уже шел туда вас искать. Что это вы делаете?
Сайгё широко улыбнулся:
– Я вышел собрать вязанку хвороста, но в этой тихой долине я так погрузился в свои мысли и очнулся, лишь заметив, что солнце заходит.
– Хворост? Увы, вы собираете хворост! – С этими словами Гэнго быстро выхватил связку прутьев у своего бывшего господина и спросил, не направлялся ли уже Сайгё обратно к своему жилищу.
– Тебя привело какое-то срочное дело? – спросил Сайгё.
Гэнго живо ответил:
– В вашей семье все хорошо. Я избавился от дома, слуг и лошадей. Вы также лишены прав на ваши усадьбы.
– Большое тебе спасибо. Не могу выразить, как я тебе благодарен, что все это сделано.
– Ваши родственники также, кажется, больше не надеются, что вы когда-либо передумаете, а хозяйка с вашей дочерью очень скоро переедет жить к родителям.
– Значит, они наконец отказались от меня? Эта новость глубоко меня осчастливила.
Пока Ёсикиё говорил, выражение его лица смягчалось. Последние беспокоившие его мысли касались жены и дочери.
Они дошли до тростникового убежища Сайгё, неуютной хижины позади главного здания храма. Сайгё собрал вместе несколько стихотворений, разбросанных на столике, отставил в сторону прибор для туши и присел настрогать кинжалом щепок на растопку. В это время Гэнго вымыл в ручье неподалеку крупу, которую он захватил с собой, и поставил на очаг горшок.
Несмотря на неоднократные запреты Сайгё, бывший его вассал Гэнго время от времени приходил к нему в гости и настаивал, что будет навещать монаха даже под угрозой смертной казни.
Приготовив ужин, Сайгё и Гэнго как равные по рангу братья-монахи сели к очагу. И даже приступив к еде, они продолжали разговаривать.
