Страница: 7/12
Обладатель этих замечательных черт вышел из внутренних ворот и направился через дворцовую площадь. Очень скоро его окружили воины, которые стали приставать к нему, выкрикивая:
– Киёмори из дома Хэйкэ, что решили на переговорах?
– Будет императорский указ?
– Что там было, что сказал его величество?
За одним вопросом сразу же следовал другой. Киёмори вытер разгоряченный лоб, подтянул наверх шлем, болтавшийся на спине, водрузил его на голову и затянул шнурки на подбородке.
– Ну-ну, не стоит беспокоиться. Я еду прямо в Гион, чтобы остановить их марш с ковчегом.
– Остановить? Их?
– Но эти монахи ничего не боятся, они презирают нас, как пыль под своими ногами, а прошлая ночь показала, что они жаждут нашей крови. Следует ли вам туда ехать, господин? Никто не знает, как они поступят…
– Это правда, но я беру с собой Токитаду и Хэйроку. Как ни жаль, но я должен буду передать их монахам и попытаться достичь согласия.
– Как? Значит, вы все же выдадите их монахам?
– У меня нет выбора.
– Ничего себе! Значит, его величество рассчитывает, что основную тяжесть этого дела примут на себя воины?
– Хватит, кончайте этот бесполезный спор. Вспомните, что такое решение предложил не его величество, а я. Так дайте мне выехать, чтобы остановить их, прежде чем они выступят из Гиона. Если мне будет сопутствовать удача и я вернусь живым, будет что рассказать. Теперь всем разойтись по своим постам.
Вместе с Токитадой и Хэйроку, следовавшими за ним, Киёмори выехал на залитую слепящим солнцем дорогу, побелевшую под иссушающим жаром. Каждый лист и каждый побег поник в пламени солнечных лучей. Не отрывая глаз, молча смотрели стражники вслед этим троим, словно на призраков, вышедших побродить при свете дня.
Стоя на каменной лестнице одного их храмов Гиона, три предводителя, вернувшиеся из Приюта отшельника, обратились с горячей речью к двум тысячам монахов, собравшимся узнать о результатах переговоров.
– …Мы не обнаружили искренности в его величестве. Нам вернули обратно обе петиции. Никакой надежды нет, что хотя бы вопрос о Кагасираяме будет урегулирован. Чтобы привести его величество в чувство, нам не остается ничего, кроме похода на дворец со Священным ковчегом.
Поднялся неистовый рев: «Значит, на дворец! Покарать их!» – и с этими криками множество людей принялось подбирать оружие и двигаться к святилищу, где среди тонких свечей, горевших, как мириады звезд, в облаке благовоний, которое уже окутало почти все рощи Гиона, стоял Священный ковчег. Под пение сутр, размеренные удары гонгов и барабанов, чье биение напоминало призывы к оружию у дикарей, огромная армия двинулась в путь, и воздух пульсировал, словно заряженный каким-то дьявольским воздействием. Поднятый наконец на плечи монахов в белых одеждах и ослепительно мерцавший золотыми инкрустациями Священный ковчег, медленно покачиваясь, начал свой путь с горы к большой дороге.