Страница: 3/11
Когда Тадамаса поднялся на подкашивающихся ногах и запротестовал, Токитада бросился на него, и они оба покатились по полу, борясь друг с другом. Воины, ожидавшие за дверью, быстро ворвались в комнату с веревками и связали Тадамасу.
– Позовите племянника! Приведите сюда Господина Харимы! Почему он обманул беспомощного старика? – кричал Тадамаса.
Однако дверь в его комнату была заперта, а снаружи выставлена охрана. Токитада быстро удалился.
Киёмори провел утро один в своих покоях. Он помнил слова Синдзэя, но на душе было тяжело.
– Задание выполнено.
– А, это ты, Токитада? Он что, сопротивлялся?
– Он бурно возмущался. Как мерзкий старик, предчувствующий свой конец.
– Если бы я знал это, то не пожалел бы его и заковал прямо на месте встречи. Так бы он скорее признал свою вину.
– Вряд ли. Не забывай, что это Тадамаса из дома Хэйкэ. Он никогда не признает своей вины.
– Ты видел указ из дворца о его аресте?
– Да, видел. Казнь состоится сегодня в четыре часа дня на берегу реки, недалеко от моста Годзё.
– Подумать только, я всю ночь мучился мыслями о Тадамасе, а теперь получен приказ об отсечении голов и трем его сыновьям! Этого хочет Синдзэй.
– Это не хуже того, что нам пришлось испытать в бою, когда наши сандалии пропитались кровью.
– Война – другое дело. Есть разница во всяком случае.
– Это – тоже война. Почему ты считаешь, что место казни не является полем сражения?
Непримиримость Токитады была для Киёмори более утешительной, чем доводы Синдзэя.
– Тогда вздремнем немного. До четырех еще осталось несколько часов.
Киёмори лег, глядя в летнее небо. Он видел из-под карниза, как плывущие облака пересекают поверхность солнечного диска, погружая землю попеременно в резкую тень и ослепительный свет.
С окончанием войны публичные казни стали каждодневным событием, но простой народ не проявлял признаков усталости от этого спектакля. На обоих берегах реки Камо у моста Годзё собиралась разноцветная толпа. Чиновники, которые рассматривали казни как полезный урок для черни, не делали попыток рассеять зевак. Между тем приближалась гроза. Сильные порывы ветра приподнимали края полосатой драпировки, покрывавшей место казни, и угрожали сорвать ее совсем. Упали несколько крупных капель дождя.
