Страница: 4/6
Айтого удалился, оставив двадцать воинов охранять стены дома.
Все это дело Нос еще раз прокрутил в своей голове. Ему придется сообщить об этой печальной истории Киёмори. Потом он вновь обратил свое внимание на Ёмоги:
– Послушай, скажи своей хозяйке вот что. Скажи ей, что мы сожалеем о том, что побеспокоили ее и вызвали все эти волнения. Мы установили охрану внутри и снаружи, поэтому нечего опасаться незваных гостей. Мы провели тщательные поиски, и она может быть уверена в том, что никто посторонний здесь не прячется. Все понятно, Ёмоги?
– Да, я скажу ей об этом.
– Теперь я направляюсь в Рокухару. Передай ей в точности то, что я сказал, и ничего более. Смотри не скажи ни слова больше.
– На самом деле я не болтаю так много, как вам кажется. Кроме того, кто бы мог оставаться спокойным на этот раз?
– Ну, опять! Болтовня и болтовня…
– Хорошо, тогда я не буду больше ничего говорить. Я не скажу ни слова, даже если что-то произойдет!
– Как тебе угодно. В любом случае от тебя теперь не будет никакой пользы. С сегодняшнего вечера воины станут нести охрану. И смотри, чтобы не было больше этой болтовни, когда ты выйдешь отсюда. Я тебя предупреждаю, болтовни больше быть не должно!
Ёмоги надула губы и повернулась спиной к Носу.
Два огромных дуба развесили свои ветви подобно зонтику над галереей, соединявшей одно крыло с главной частью дома, и над внутренним двориком. Молодые листья, вместе с засохшими прошлогодними, плотным покрывалом нависали над землей. Выглянув из своего убежища, Конно-мару зашевелился и облегченно вздохнул. Густо переплетавшиеся ветви давали ему возможность вытянуться или даже лежать в листьях, как в колыбели. Воин прятался там целый день, пока воины Айтого вели поиски, и, если бы его обнаружили, он намеревался по сучьям ускользнуть на крышу. Теперь уже было темно, и Конно-мару видел несколько бивачных костров, которые горели вдоль стен.
Он припомнил события последних нескольких дней и попрекнул себя за трусость. У него было несколько шансов, чтобы осуществить то, что намеревался, но всякий раз его подводил недостаток мужества. Но сейчас Конно-мару решил твердо: сегодня ночью он убьет Токиву, ничуть не думая о своей собственной безопасности. Час проходил за часом, воин ждал, пока в доме заснут. Ближе к полуночи Конно-мару пауком соскользнул по дереву и прокрался в направлении комнаты, в которой еще горел единственный огонек. Теперь он уже был хорошо знаком с домом и знал, что это комната Токивы. Перебравшись через перила, воин прокрался вдоль галереи и прижался к двери. Она оказалась заперта. Но теперь достаточно слегка приоткрыть замок кинжалом и всем телом навалиться на дверь. Хотя на шум наверняка прибегут слуги и воины, он тем временем сможет вонзить кинжал в Токиву. Что после этого случится с ним, не имеет значения.
И тут он вздрогнул, заслышав голос:
– Кто там?
Это был женский голос. За дверью послышался шелест шелка. Конно-мару отскочил от нее. Дверь распахнулась, и выглянуло бледное лицо Токивы, озаренное светильником, который она держала.
– Вы, случайно, не Конно-мару? – спросила женщина.
