Страница: 1/10
Утренняя дымка подобно пару поднималась с горы. Наступал последний день трехдневного празднества. Мерцали тысячи фонарей, отовсюду слышались пение сутр и звуки музыки. День опять обещал быть знойным.
– Усивака выглядит вполне пристойно, не правда ли?
– Совсем на себя не похож, когда принарядится.
– Эй, Усивака! Подойди-ка, посмотрим, правда ли это ты.
Новопосвященные собрались в комнате за танцевальной сценой и дразнили Усиваку, одетого в накидку макового цвета и яркие пурпурные штаны. Волосы были собраны в тщательно завязанный узел. Пока новички возбужденно смеялись, кричали и прыгали, Усивака сидел в одиночестве и ждал.
– Ты волнуешься, да? – спросил один из его приятелей.
– Нет, – покачал головой юноша, – просто всю прошлую ночь я не мог заснуть.
– Что же тогда не давало тебе спать?
– Я был слишком возбужден.
– Возбужден? Чем?
– Сегодняшним днем, конечно.
– Чудной ты, право. – Собеседник фыркнул и побежал к послушникам, которые свесились с перил галереи.
Раздались громкие возгласы:
– Посмотрите, сколько сегодня собралось народу!
– И еще подходят! Как муравьи!
– Где, где? Дай глянуть!
Возбужденные новообращенные карабкались на перила и колонны. Вскоре их всех собрали для торжественного прохождения вокруг горы Курама.
Процессию возглавлял монах, прокладывая путь через толпу. За ним следовали музыканты, звонившие в колокола и ударявшие в гонги; далее шли высокопоставленные монахи и новообращенные послушники, принимавшие участие в божественных чтениях.
Становилось все жарче и жарче, и, пока процессия огибала гору, идя от святыни к святыне, от храма к храму, на небе не было ни облачка. Новообращенные тяжело дышали и потели, шли, толкаясь и нарушая строй, ерзали и сбивались на бег. Усивака, самый маленький из них, шел в конце дисциплинированно и степенно. Однако его глаза бегали то вправо, то влево, выискивая среди паломников знакомые фигуры, и время от времени во взоре юноши вспыхивал огонек, свидетельствующий о том, что он кого-то узнал.
