Что можно сказать о природе в жизни японцев? И правильно ли вообще ставить вопрос таким образом?
Страница: 1/5
Природа в жизни человека, труд в жизни человека, кино в жизни человека, семья в жизни человека – всё это отдельные аспекты человеческого бытия, и природа – только один из них. Но природа для японцев – нечто иное. Говоря о природе Японии, мы упомянули о той любви, которую японец испытывает к ней. Но любовь ли это? Есть такая притча: «Маленькая рыбка сказала морской королеве: «Я постоянно слышу о море, но что такое море, где оно, я не знаю». Морская королева ответила: «Ты живёшь, движешься, обитаешь в море. Море и вне тебя, и в тебе самой. Ты рождена морем, и море поглотит тебя после смерти. Море и есть бытиё твоё»». Любить можно то, что находится вне тебя, но можно ли любить то, без чего е можешь жить, о существовании чего даже особенно не задумываешься, в чём просто живёшь всегда, и что всегда живёт в тебе? В чём ты просто растворён без остатка? Таково переживание природы японцем. И переживание это, прежде всего, эстетическое.
Дзэнский мудрец Мёэ описывает такую сцену: « Ночь. 12 декабря 1224 года. Небо в тучах. Луны не видно. Я вошёл во дворец и, усевшись, погрузился в дзэн. Когда, наконец, настала полночь, время ночного бдения, и я отправился из верхнего павильона в нижний, луна вышла из-за туч и засияла на сверкающем снеге. С такой спутницей мне не страшен и волк, завывающий в долине. Пробыв некоторое время в нижнем павильоне, я вышел. Луны опять не было. Пока она пряталась, прозвенел послеполуночный колокольчик, и я опять отправился наверх. И тут луна снова вышла из-за туч и снова сопровождала меня. Поднявшись наверх, я отправился в зал. Луна же, нагоняя облако, всем своим видом показывала, что собирается скрыться за вершиной соседней горы. Ей, видимо, хотелось сохранить в тайне нашу совместную прогулку».
А вот стихи дзэнского монаха Догэна:
Зимняя луна
Ты вышла из-за туч,
Меня провожаешь.
Тебе не холодно от снега?
От ветра не знобит?
С кем он говорит, с луной или с любимой женщиной, укрывая её своей одеждой от зимней стужи? И это не поэтическая фигура, это истинное чувство. Или стих того же Мёэ:
О как светла, светла,
О как светла, светла, светла,
О как светла, светла,
О как светла, светла, светла, светла
Луна!
Что это? Где здесь дидактика, или философская мысль, или вообще какая-либо мысль, к которым мы так привыкли в нашей поэзии? Ничего. Только крик души, восторженный вздох, слёзы просветления. «Глядя на луну, я становлюсь луной. Луна, на которую я смотрю, становится мною. Я погружаюсь в природу, я соединяюсь с ней». Это тоже Мёэ. А вот предсмертный стих Рёкана:
Что останется
После меня?
Цветы – весной,
Кукушка - в горах
И листья клёна – осенью.
Так думал перед смертью Рёкан, выдающийся поэт и каллиграф 18-го века. Только цветы, кукушка и листья клёна. Сам же он не оставляет ничего. Никакого «памятника нерукотворного». Что это, просто скромность или слишком строгое отношение к своему творчеству? Может быть. Но скорее, это переданное в стихе внутреннее ощущение того, что «цветы – весной», кукушка – в горах» и «листья клёна – осенью» и есть то, что он оставил людям в своих стихах и свитках, сердце природы, то есть воё сердце.
А вот Иккю, ещё один знаменитый дзэнец:
Как сказать –
В чём сердца
Суть?
Шум сосны
На сумиэ.
Известный исследователь дзэн Дайсэцу Судзуки так писал о сумиэ: «Вам кажется, что кисть движется сама по себе, помимо воли художника, который лишь не мешает ей двигаться. Если какая-либо мысль или намерение возникнут между кистью и бумагой, то весь эффект пропадёт». Что же движет кистью художника, если не он сам? Да тот самый одухотворённый ритм природы, в который включается художник в момент творчества.
