Памяти жертв атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки посвящается
Страница: 2/4
8. ГОРЕ ПОБЕЖДЕННЫМ!
В общем и целом, «сценарий» Токийского процесса был тем же самым, что и Нюрнбергский. Соответственно, приговоры, вынесенные подсудимым в ноябре 1948 года, были вполне прогнозируемы, с той лишь разницей, что Токийский трибунал оказался гораздо «щедрее» в вынесении пожизненных сроков заключения.
Всего на Токийском процессе было 28 обвиняемых. Правда, двое их них, министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока и адмирал Осами Нагано, не дожили до уготованного им позора и умерли от естественных причин во время суда. Еще один обвиняемый, Сюмэй Окава, начал проявлять признаки психического расстройства, и был исключён из числа подсудимых.
Излишне затянувшийся процесс подавал подсудимым неясную надежду, что из-за резко обострившихся противоречий между англо-американцами и Советским Союзом Токийский трибунал не доведет свою работу до конца и развалится так же, как развалилась коалиция стран-победителей.
Однако этого не произошло. Семеро высокопоставленных обвиняемых были приговорены к смертной казни:
1. Генерал Хидэки Тодзио, премьер-министр Японии в 1941 − 44 гг., военный министр в 1940 – 44 гг.;
2. Генерал Кэндзи Доихара, командующий воздушной армией;
3. Советник кабинета Коки Хирота, министр иностранных дел в 1933 − 36 и 1937 − 38 гг.;
4. Генерал Сэйсиро Итагаки, военный министр, командующий японской армией в Корее;
5. Генерал Хэйтаро Кимура, заместитель военного министра;
6. Генерал Иванэ Мацуи, командующий экспедиционными силами в Китае;
7. Генерал Акира Муто, начальник Бюро военных дел Военного министерства.
23 декабря 1948 года, во дворе тюрьмы Сугамо (Токио) семеро осужденных к смертной казни были повешены. Тела их были тайно вывезены из тюрьмы и сожжены, а пепел развеян с самолета… Выбранный вид смертной казни был несовместим с понятиями самурайской чести, а глумление над прахом казненных несовместимо не только с христианской моралью, но и с моралью вообще. Но уж очень хотелось англо-американцам унизить и обесчестить своих врагов…
Считает Трибунал, что подсудимые должны умереть − ну, что ж, это право победителей. Скорее всего, сами японцы не стали бы с этим спорить. Во всяком случае, смерти они никогда не боялись. Но зачем же издеваться над национальными традициями? Зачем обрекать подсудимых на позорную смерть? И, наконец, зачем глумиться над телами и прахом казненных?
Это как раз те самые вопросы, на которые судьи Токийского трибунала не могли вразумительно ответить после вынесения ими смертных приговоров, хотя время для размышлений у них было (Перед вынесением приговора судьи обособленно от остальных участников процесса совещались в течение 6 месяцев. И этот срок определенно указывает на то, что уже тогда у судей возникли серьезные разногласия, связанные с нравственной стороной юридического процесса. − Прим. авт.).
И потому стоит ли удивляться, что наша страна, воевавшая с Японией всего-то неделю, седьмой десяток лет не может заключить с ней мирный договор? Впрочем, в этом мы не одиноки: с американцами и англичанами японцы тоже дружить не желают. Деловые отношения? Это пожалуйста: «Ничего личного, только бизнес…» Затертая голливудская фраза рикошетом вернулась к ее авторам.
Вопрос о военных преступлениях не так прост, как может показаться. Если уж при желании и обычного командира дивизии можно обвинить в таких преступлениях, то что тогда говорить о высшем генералитете и министрах японского правительства? Только то, что их обвинить еще проще. Ибо чем выше занимаемое положение, тем к более масштабным военным операциям они окажутся причастны.
Для сравнения. Даже таких прославленных полководцев, как, например, фельдмаршал Суворов, Наполеон Бонапарт или маршал Жуков, тоже можно обвинить в жестокости или в каких-то других военных преступлениях (Всем им случалось принимать участие в подавлении восстаний и других массовых беспорядков. − Прим. авт.). А они-то уж точно не отличались патологической жестокостью и тем более, − кровожадностью. «На войне как на войне» и никуда от этого не деться.
Парадокс в другом: нет таких армий, которые нельзя обвинить в военных преступлениях. И никогда не было. Потому и ответ на вопрос «Кто виноват?» в первую очередь зависит от того, кто кого победил и какие места занимает теперь в зале суда. И уж если союзники отвели японцам места на скамье подсудимых, а себе − места судей и обвинителей, то в их «вердикте» можно не сомневаться. Тем более, что он был предопределен еще задолго до первого заседания...
Но вернемся к документам Токийского трибунала. 16 обвиняемых были приговорены к пожизненному заключению:
1. Генерал Садао Араки , военный министр;
2. Кингоро Хасимото, идеолог японской экспансии, инициатор Второй японо-китайской войны;
3. Фельдмаршал Синроку Хата, командующий экспедиционными войсками в Центральном Китае;
4. Барон Киитиро Хиранума, премьер-министр Японии, председатель Тайного совета;
5. Наоки Хосино, вице-премьер-министр, председатель Планового бюро;
6. Окинори Кая, министр финансов Японии;
7. Маркиз Коити Кидо, лорд-хранитель печати и главный тайный советник императора, министр двора;
8. Генерал Куниаки Койсо, премьер-министр Японии, министр колоний;
9, Генерал Дзиро Минами, командующий Квантунской армией, военный министр;
10. Адмирал Такадзуми Ока, командующий военно-морской базой в Корее, вице-морской министр;
11. Генерал Хироси Осима, посол в Германии;
12. Генерал Кэнрё Сато, начальник бюро военных дел военного министерства;
13. Сигэтаро Симада, морской министр, начальник Главного морского штаба;
14. Тосё Сиратори, посол в Италии, советник министерства иностранных дел;
15. Генерал Тэйити Судзуки, председатель Планового бюро, позже советник кабинета;
16. Генерал Ёсидзиро Умэдзу, командующий Квантунской армией и последний начальник Генштаба японской армии, подписант акта капитуляции.
(На Нюрнбергском процессе к такой мере наказания были приговорены трое подсудимых. − Прим. авт.)
К дипломатам, в своё время представлявшим интересы Японии в Советском Союзе, Трибунал оказался наиболее гуманен. Возможно, эта была скрытая форма благодарности, исходившая от Советского правительства, за то, что Японская империя не воевала с СССР и тем самым способствовала разгрому ее главного союзника в Европе − Германии. Таковых было двое:
1. Сигэнори Того, посол в СССР в 1938 – 41 гг., министр иностранных дел и министр по делам Великой Восточной Азии в 1945 г. − был приговорен к 20 годам заключения; (Умер в тюрьме, в 1949 г. − Прим. авт.)
2. Мамору Сигэмицу, посол в СССР в 1936 − 38 гг., министр иностранных дел Японии в 1943 – 45 гг., министр по делам Великой Восточной Азии в 1944 – 45 гг. − был приговорен к 7 годам заключения (В 1950 г. был помилован и впоследствии снова стал министром иностранных дел. − Прим. авт.).
Оправданных по суду не оказалось вовсе (На Нюрнбергском процессе таковых было трое. − Прим. авт.).
Оставим приговоры на совести судей, их выносивших. Однако не пройдет и восьми лет, как 13 приговоренных к пожизненному заключению будут помилованы (Остальные до этого не дожили и умерли в тюрьме. − Прим. авт.).
Не нужно быть председателем Верховного суда, чтобы понять простую вещь: помилование всех (!) осужденных к пожизненному заключению фактически означает, что юридически те приговоры были неправомочны. В противном случае, помилование касалось бы только тех, к кому Фемида была пристрастна либо несправедлива вовсе (Фемида − в греческой мифологии богиня правосудия. Изображалась с атрибутами власти и контроля: обычно − с мечом в одной руке и весами в другой, а также с повязкой на глазах (символ беспристрастия). − Прим. авт.).
Это с одной стороны. С другой же − это означает, что и смертные приговоры были в такой же степени справедливы, как и пожизненные. Почему? Да хотя бы потому, что и в том, и в другом случае приговоры выносили одни и те же судьи, находящиеся под сильным давлением со стороны своих правительств.
Или вот такой бестактный вопрос: почему осужденные были помилованы, а не реабилитированы? Видимо, потому, что если их реабилитировать, то придется начинать еще один доселе невиданный процесс. На этот раз − процесс над судьями и обвинителями, которые как ломовые битюги изо всех сил тащили украшенную государственными гербами судебную колымагу по политической распутице и бездорожью… Два с половиной года тащили, между прочим, прежде чем навсегда отправили одних в тюрьму, а других на эшафот… (Обвинительный приговор состоял из 1214 стр. и включал в себя обвинения Японской империи в стремлении к мировому господству и в порабощении других народов. Вот уж действительно − «вор у вора дубинку украл»! То ли дело крупнейшие колониальные державы XX века, Великобритания и США: они-то стремились к мировому господству исключительно из гуманных побуждений и потому несли порабощенным народам свободу, демократию и процветание. − Прим. авт.).
Да и вообще, в чем вина судей Токийского трибунала? В том, что попутали Фемиду с Немезидой? Так они и в самом деле похожи… (Немезида, богиня возмездия, внешне очень похожа на богиню правосудия, Фемиду, только символа беспристрастности − пресловутой повязки на глазах − у Немезиды нет. − Прим. авт.).
Но помилование будет даровано осужденным на пожизненное заключение лишь в 1955 году. В 1948 же году победившая коалиция, раздираемая к тому времени собственными противоречиями, удовлетворилась наказанием для главных военных преступников Японии, которое они «продавливали» два с половиной года. Ну а то, что на этот раз Международный военный трибунал оказался к самураям более строгим, чем к нацистам, так что с того? Sorry, как и при ковровых бомбежках ненужных жертв правосудия избежать не удалось (Sorry (англ.) − сожалеем. − Прим. авт.).
Так, не так, но Токийский трибунал выполнил возложенную на него миссию, тихонько упаковал свои реквизиты и навсегда покинул Страну Восходящего Солнца.
С момента казни прошло уже немало времени, но и сегодня национальные Фемиды, поучаствовавшие в Токийском международном трибунале, предпочитают надменное молчание, словно повязкой у них закрыты не глаза, а рот.
Что же до проигравшей Японии, то она этим не удовлетворится и по-своему, в чисто национальном духе ответит на очередной цинизм победителей. В свою очередь, и страны-победительницы с японским ответом не согласятся, и даже много десятилетий спустя, будут его оспаривать, призывая японцев к прощению, терпимости и уважению моральных ценностей Запада.
