Евгений Бакшеев. «Обычаи, культы и поверия о-вов Мияко, Окинава» Работа основана на «Матерьялах для изучения говора островов Мияко» Н. А. Невского, являющихся уникальной энциклопедией языка и народной культуры (этнография, фольклор, культы и верования) не только о-вов Мияко, но всех о-вов Рюкю и Японии. Фрагменты «Матерьялов» публикуются впервые.
06) Апотропейная магия: обереги в родильной обрядности
Я много занимался изучением, как говорили на Дальнем Востоке, «печальных обрядов». Но после трагических событий 11 марта 2011 г. в Японии мне хотелось бы познакомить читателей с более жизнеутверждающими обычаями жителей о-вов Мияко (преф. Окинава, Япония). Здесь, как и в предыдущих выпусках, в квадратных скобках [ ] текст – мой (Е. Бакшеев): я транскрибирую кириллицей топонимы, которые у Невского всегда пишутся латиницей, а, главное, передаю примерное звучание тех диалектных терминов, для точной фиксации которых Невский использовал особую фонетическую транскрипцию; я также даю перевод японской части словарных статей.
* * *
Текст Н. А. Невского:
aз`i [ази]
В селе Псара [совр. Хирара] существует обычай при рождении ребенка у всех входов вывешивать так называемый aз`i, который представляет собой два стебля gisïksï ([гискы / гисыку, мискантус]) длиной около 7 дюймов, связанных в одном конце. В случае рождения мальчика aз`i подвешивают с левой стороны входа (если смотреть из дому), а в случае девочки – с правой (Впрочем это последнее время редко соблюдается). На острове Ффима [совр. Курима] такие же два стебля мискантуса, связанные крестообразно, вместе с кусом старой рыболовной сети подвешивают у входа в дом. Это тоже называется aз`i. На десятый день после рождения ребенка aз`i снимаются, что называется aз`i panasï, «удалением aз`i». На острове Ирав [совр. Ирабу] aз`i большею частью делаются из двух крестообразно сложенных бамбуковых щепок, которые, как и в Псара, вывешиваются у каждого входа. На Ирав эти бамбуковые aз`i часто называются aз`i-daki (от taki «бамбук»). На том же острове в деревне Сарахама aз`i снимает сама роженица на десятый день, называемый tu:kamti, после чего, держа все собранные aз`i над собой, она льет на них воду, стекающую на ее тело. От этого она будто бы скоро поправится от родов и восстановит свое здоровье. На о. Тарама при родах ребенка над входом в дом втыкается стебель мискантуса, но здесь это носит название не aз`i, а jadu ([яду] «дверь»). На островах собственно Окинава тоже, как мне приходилось слышать, втыкается в кровлю один или два стебля вышеназванного тростника (Мияко но:то, 1:8-11) .
gisïksï ([гисыкы / гиску] (диалект Хирара) 薄 [сусуки] Miscanthus sinensis Anders. [мискантус китайский]
Ср. (яп.) sw-swki [сусуки]
芒 (сусуки). [Растет по равнинам и горам. Из стеблей делают стены хижин, из метелок – мётла].
Идет в корм лошадям. (Мияко но:то, 1:205).
* * *
Комментарий Е.Бакшеева:
1. «Дюйм» (яп. «сун» 寸) равен 3,03 см.
2. «В случае рождения мальчика aз`i подвешивают с левой стороны входа (если смотреть из дому), а в случае девочки – с правой». Другими словами, для мальчика оберег подвешивают с восточной стороны, а для девочки – с западной. Такое расположение отражает общую картину мира (космологические представления) на Окинаве с приоритетом, в том числе ритуальным, Востока над Западом (см. также «Два домашних обряда: «моление об урожае» и «всенощное бдение»).
3. В «Матерьялах» есть словарная статья об обычае в деревне Сарахама на острове Ирав, в которой говорится: «На десятый день [после] родов (так называемый tu:ka-mti) роженица с ребенком отправляется по родственникам…» (Мияко но:то, 2:127). Таким образом, очевидно, что на десятый день после родов завершается особо опасный для младенца и роженицы послеродовой период - теперь оберег можно снять; роженица совершает омовение, устраняющее «скверну» родов и может посетить родственников, чтобы впервые показать им новорожденного.
tu:ka (яп. то:ка 十日) «десять дней».
О верованиях, связанных с родинами, также см. Выпуск 1. «Змея-бог» и коза-оборотень»
4. В «Матерьялах» есть также статья, в которой указано: jadu [яду] (общеокинавское) 戸。雨戸。(宿)。Дверь. Доски, которыми закрывают дом ночью или во время дождя. Ночлег, дом, приют.
(яп.) jadо [ядо] «ночлег», «гостиница»
5. Мискантус (мискант, Miscanthus), или веерник, род многолетних травянистых растений подсемейства просовых семейства злаков (15-40 видов), встречается от Африки до Восточной и Юго-Восточной Азии. Вид мискантус китайский (Miscanthus sinensis Anders, яп. сусуки芒･薄; иначе кая 茅･萱) распространён в Китае, Корее, Японии и на Окинаве; традиционный японский пейзаж – поля мисканта с развевающимися на ветру соцветиями-метелками. В Японии и на Окинаве мискант широко использовался в хозяйственной жизни: например, его высушенными стеблями крыли крыши домов (такая крыша называлась «кая-буки»).
Мискант нашел глубокое отражение в культуре, как Японии, так и Окинавы, но эти образы во многом отличны: в Японии он воспринимался – по крайней мере, в высокой классической культуре – почти исключительно в эстетическом аспекте, а на Окинаве - в магическом.
Отголоски древнейшего магического отношения к мисканту всё же сохранились и в японской культуре: в ранней песне (7 в.) из «Манъёсю» (т.1 п.7) говорится о «сторожке (кари-ихо)» с крышей из срезанной «чудесной травы» («ми-гуса»). Японские исследователи полагают, что эта песня являлась своего рода заговором-благопожеланием на строительство т.н. «дорожного дворца» («юки-мия») тогдашнего государя.
Позднее в Японии мискант вошел в число т.н. «семи осенних цветов» («аки-но нанакуса»), список которых приведен уже в «Манъёсю» (т.8, п.1537-8). Здесь упоминаются цветы обана (尾花букв. «цветы-хвостики»; см.также т.10, п.2110) – так называли соцветия-метелки мисканта сусуки. Метелки сухого мисканта в составе «семи осенних цветов» украшали осенние праздники «любования луной» и хиган (осеннее равноденствие). Праздник «любования луной» (о-цукими, иначе мэйгэцу – «ясная луна») также носящий название «ночь пятнадцатого числа [восьмого лунного месяца]» (дзю:гоя) пришел в Японию из Китая в эпоху Нара (710-790 гг.). В Китае под названием «Середина осени» (кит. чжунцю) он в своей основе являлся осенним праздником урожая и сложился в эпоху Тан (618-907 гг.). Там в полнолуние пятнадцатого числа восьмого лунного месяца (середина сентября) женщины молились богине луны; аристократия, ученые мужи и горожане пировали под луной. В Японии в эпоху Хэйан (791-1192 гг.) при императорском дворце оформился обычай проведения «банкетов с любованием луной» (кангэцу-но эн). В народе до последнего времени в этот вечер вместе с угощениями выставляли вазу с метелками сухого мисканта и другими «семью осенними цветами».
Другое, видимо, более древнее название мисканта сусуки («кая») в Японии также являлось общим названием для травянистых растений («трав»), стебли которых служили материалом для крыш домов - мискант сусуки, осока сугэ (菅), аланг-аланг ти (тигая茅), камыша и пр. «Кая» как название мисканта сусуки также встречается в «Манъёсю» и в фудоки; если название «сусуки» относилось ко всему растению в поле, «на корню», то название «кая» закрепилось за стеблями мисканта, которые использовали в качестве строительного и поделочного материала (так, в средневековом Эдо – современный г. Токио – был целый квартал Каяба-тё, «Склады мисканта»).
В классической японской поэзии вака, прозе и дневниковой литературе («Сарасина никки», «Кагэро никки») мискант сусуки часто встречается как символ осени (иногда в сочетании с луной) и зимы. В поэзии хайку «сусуки» стало т.н. «сезонным словом» (яп. киго) для осеннего периода. Символика мисканта также присутствует в чайных действах, проводимых в сентябре.
Е.С. Бакшеев, руководитель Центра изучения японской культуры
Российского института культурологии Министерства культуры РФ
