Первый испуг Хёйчи прошел, он даже начал думать о том, что ему повезло, ибо, если верить словам стражника самурая, то юноше предстояло показать свое искусство перед персоной очень высокопоставленной.
- А вдруг тот господин, который желает услышать мое пение, - даймё, да еще высшего ранга, - про себя размечтался слепой музыкант. Неожиданно самурай остановился, и Хёйчи, к его великому изумлению, показалось, что они достигли каких-то больших ворот. Это удивляло и настораживало, потому что, как юноша ни старался, он не мог вспомнить в своей деревне других ворот, кроме ворот храма Амидайи, где он жил сам.
- Каймон[3]! - крикнул самурай.
Послышался звук отодвигаемых засовов, затем скрип раскрывшихся ворот, и они оба проследовали внутрь. Судя по запахам и шуму листвы, это был сад. Хёйчи вместе с сопровождающим пересекли его и снова остановились перед каким то входом.
- Эй, внутри! - позвал посланный. - Я привел Хёйчи!
Приблизились звуки торопящихся ног, послышался шипящий шелест раздвигаемых ширм и фусум[4] затем голоса разговаривающих женщин. По манере их выражений Хёйчи понял, что сейчас его введут в какой то знатный дом, но все еще не мог догадаться, в какое же место его привели. Однако времени на раздумья он не получил. Маленькая, но крепкая женская рука подхватила юношу и, поддерживая, помогла подняться по нескольким каменным ступеням. Наверху ему приказали снять дзори, а затем все та же рука повела его вдоль бесконечных коридоров, обшитых полированным деревом, с круглыми колоннами на поворотах, по полу, устланному мягкими коврами и изумляющему своей шириной.
Наконец они достигли какого то громадного помещения и вышли на его середину. Хёйчи показалось, что здесь собралось очень много людей - гораздо больше, чем жило во всей его деревне, ибо шелест шелка одеяний походил на ласковый шум морского прибоя. Все они говорили вполголоса, и их речь была речью придворных. Юношу усадили на дзабутоны[5], приготовленные специально для него, и ласково сказали, чтобы он чувствовал себя непринужденно. Заняв свое место, Хёйчи настроил инструмент. Затем голос женщины, который, по его предположению, должен был принадлежать рёйо[6], обратился к нему:
- Тебе дан высочайший приказ: спеть под музыку бивы все, что ты знаешь о Хэйкэ.
Так как полное повествование о давно случившемся заняло бы много вечеров, Хёйчи отважился спросить:
- Высокородная госпожа, эту историю невозможно рассказать всю за один вечер. Может быть, благородные присутствующие желают услышать какую-нибудь одну часть?
Тот же женский голос ответил:
- Тогда спой нам про битву при Данноура, так как эта часть из всех частей самая печальная,
И Хёйчи возвысил свой голос и запел про сражение на горьком море, чудесно заставляя свою биву гудеть, как изгибаемые луком весла, и стонать, как мачты мчащихся кораблей, и свистеть, как летящие стрелы, и кричать, как кричат люди в бою. Он сумел передать тяжелую поступь воинов, и удары железа о шлемы, и плеск воды, принимающей сраженных в свои глубины.
Во время коротких пауз справа и слева от себя слепой музыкант мог слышать тихие восклицания:
- Какой великолепный исполнитель!
- Никогда в наших местах мы не слышали такой игры!
- Нет никого во всей Империи, кто мог бы сравниться с Хёйчи!
