Я молча вытаращила глаза. Она на самом деле говорит только о простуде?
О чем это она? От рассветной дымки и высокой температуры все было как в
тумане, и я перестала различать границу между сном и явью. Слова Урара
западали глубоко в сердце, и я просто рассеянно смотрела на ее челку,
колыхавшуюся от нежного ветерка.
– Значит, до завтра, – улыбнулась Урара, снаружи медленно закрыла
окно и легкой танцующей походкой вышла за ворота.
Я смотрела ей вслед, как во сне. В конце моей мучительной ночи она
пришла ко мне. Хотелось сказать ей: мне приятно, как в сказке, – ты
пришла ко мне сквозь призрачную голубую дымку утра. Мне даже казалось, что
когда я проснусь, всё будет чуть-чуть лучше. Так я заснула.
Проснувшись, я поняла, что по крайней мере самочувствие стало немного
улучшаться. Я так хорошо выспалась, что не заметила, как наступил вечер. Я
встала, приняла душ, переоделась и стала сушить волосы феном. Температура
упала, и, несмотря на слабость, я чувствовала себя здоровой.
Приходила ли Урара на самом деле? – думала я, суша волосы потоками
горячего вохдуха. Это мог быть только сон. А то, что она мне сказала, –
на самом деле было о простуде? Ее слова звучали, как во сне.
На моем лице, отражавшемся в зеркале, лежали глубокие тени, и я
предчувствовала еще одну по-настоящему мучительную ночь. Я так устала, что
мне даже не хотелось об этом думать. Действительно устала. Но всё равно
хотелось хоть ползком выбраться из этого состояния.
Например, сейчас мне немного легче дышится, чем вчера. Но утомительно
думать о том, что несомненно опять придет ночь одиночества, когда
невозможно дышать. Если это повторение и есть жизнь, то просто дрожь
берет. Однако бывает реальный миг, когда вдруг становится легче дышать. От
этого сердце мое учащенно забилось.
Такие размышления помогали хотя бы немного улыбнуться. Температура
резко упала, и мысли в голове шатались, как пьяные. Тут послышался стук в
дверь. Я подумала, что это мама, и сказала: Да-да. Но дверь открылась, и
вошел Хиираги. Я испугалась. На самом деле испугалась.
– Твоя мама сказала, что звала тебя несколько раз, но ты не
откликаешься, – сказал Хиираги.
– Мне из-за фена не слышно, – ответила я. Только что вымытые волосы
растрепались, и я смутилась. Но Хиираги произнес как ни в чем ни бывало:
– Я позвонил тебе, и твоя мама сказала, что ты сильно простудилась,
что у тебя "жар мудрости". Вот я и пришел тебя проведать.
Когда он это сказал, я вспомнила, как они часто приходили ко мне
вместе с Хитоси. В выходные, по дороге с бейсбольного матча. Поэтому, как
обычно, он достал подушку для сиденья и плюхнулся на нее. А я это забыла.
– Вот тебе гостинец. – Хиираги улыбнулся, показывая большой бумажный
пакет. Он был такой заботливый, что мне стало неловко от того, что я уже
поправилась, и пришлось изображать кашель. – Здесь твой любимый сэндвич с
куриным филе из "Кентакки-фрай" и шербет. А еще кола. Я для себя тоже
взял, давай съедим вместе.
Мне не хотелось так думать, но он обращался со мной, как с хрустальной
вазой. Наверное, мать ему что-нибудь сказала, – думала я, и мне было
стыдно. Но, с другой стороны, я не настолько здорова, чтобы сказать: Да,
что ты говоришь, со мной всё в порядке!
В светлой, хорошо нагретой комнате мы сидели на полу и невозмутимо
поглощали еду. Оказывается, я ужасно проголодалась. По-моему, я всегда
показываю Хиираги хороший аппетит. И мне кажется, что это неплохо.
– Сацуки.
– Да?
