Страница: 11/11
– Господин, мы вышли за черту города и надо двигаться дальше. Вы не пересядете теперь в повозку?
Тамэёси стал выбираться из носилок, а рука Масакиё сжала рукоятку меча.
Неожиданно Дзиро за спиной соратника подтолкнул его:
– Масакиё, за тобой слово…
Масакиё повернулся к нему и вопросительно посмотрел на товарища.
– Он – отец хозяина… – сказал Дзиро.
– Ну и что из этого?
– Почему бы не сказать ему все? Пусть помолится перед смертью. Даже если он принимает смерть здесь, на заброшенном пустыре, то все-таки остается Тамэёси из дома Гэндзи и заслуживает достойной кончины воина.
– Ты прав, абсолютно прав. Но от этого не легче. Сделай это ты.
– Никогда! Это выше моих сил. Только ты способен это выдержать.
После короткого обмена тихими репликами Масакиё вернулся к Тамэёси и объяснил, почему его принесли сюда.
Тамэёси спокойно выслушал страшную правду.
– Вот как. – Сидя на земле, он произнес с глубокой грустью: – Почему мой сын не сказал мне об этом сам? Знаю, что он чувствовал, но ведь любящий отец может многое понять. – Со слезами Тамэёси продолжил: – Знает ли мой сын, что отцовская любовь может возвыситься и над тем, что он вынужден сделать? С тех пор как Ёситомо перестал сосать материнскую грудь и играть у меня на коленях, он так и не постиг степени отцовского великодушия. Только это меня и огорчает, Ёситомо. Наши жизни как пена на стремнине, но разве отец и сын не связаны более прочными узами? Почему ты мне не открылся? Я действительно оступился, но ведь не пал так низко, чтобы выпрашивать у тебя все, что желаю для себя. Если все происходящее с нами совершается по воле богов, почему бы нам не следовало провести последний вечер вместе в откровенном разговоре перед расставанием?
Закончив, Тамэёси принял более спокойную позу и больше не плакал, как будто выплакал запас слез на всю жизнь. Затем он изменил позу, вознес кверху сомкнутые руки и произнес молитву. После этого повернулся к Масакиё и прошептал тихо, как шелест рясы монаха:
– Масакиё, руби.
Ёситомо вскоре представил ко двору голову отца. Хотя ее и не выставили на обозрение публики, простой народ осудил Ёситомо еще более сурово, чем Киёмори. Другие сыновья Тамэёси, за исключением младшего, вскоре были схвачены и подвергнуты казни. Тамэтомо, бежавший в провинцию Кюсю, позже был доставлен пленником в столицу. Затем ему перерезали сухожилия рук и выслали на восточный остров Осима.
