Страница: 1/2
Долгие дожди закончились, и жужжание цикад, облака и раскаленное небо возвестили о том, что наступил разгар лета.
– Постойте, что, у нас опять наводнение?.. Надеюсь, не слишком большой ущерб, – прорычал Нос. У него была привычка повышать голос на каждого слугу, который попадался ему на глаза при входе в ворота домика Токивы.
Ёмоги и несколько служанок стирали одежду в ручье, который бежал по участку. Неподалеку сушилось несколько бумажных зонтиков от дождя и от солнца.
– Какой красивый зонтик, Ёмоги! Не может быть, что это твой?
– Нет, не мой, это – моей госпожи.
– Твоей хозяйки, да? А что для нее толку от такого зонтика? Она не выходит из дома.
– Я купила его только сегодня утром на Западном рынке. Но, вы не поверите, он показался мне таким старомодным, когда я его открыла, что я положила его сюда вместе с остальными.
– Гм, ты купила его на Западном рынке? Ну а собирается ли куда-нибудь твоя госпожа выйти?
– Она хочет пойти в храм. Сотый день молитвы приходится на послезавтра.
– И могу я спросить, куда именно?
– Куда? Ну конечно, вы знаете – часовня Каннон в храме Киёмидзу.
Нос прошел в дом и некоторое время говорил с Токивой.
Никаких признаков или следов Конно-мару с того дня, как охранников разместили вокруг дома, не было обнаружено, и Нос положился на бдительность воинов. Он фактически начал забывать обо всем этом деле, но тревожился по поводу того, что Киёмори до сих пор здесь не появлялся. Получалось, что его план, заключавшийся в том, чтобы добиться расположения военачальника, ни к чему не привел. Конечно, у Киёмори мало времени на любовные дела, утешал сам себя Бамбоку, и надо проявить терпение, в конце концов он все равно никуда от Токивы не денется. Нос решил ждать и время от времени навещал домик, чтобы убедиться в том, что все идет гладко.
Теперь купец столкнулся еще с одной проблемой. Надо ему или не надо ставить Киёмори в известность, что Токива собирается идти в храм? Если с ней случится что-нибудь нехорошее, в этом конечно же обвинят Носа.
– Естественно, я не хочу отговаривать вас от того, чтобы пойти в храм, я только рад узнать, что вы к этому склоняетесь. Но может быть, было бы благоразумнее сначала выяснить, как к этому отнесется господин Киёмори? Сегодня или завтра я схожу к нему, – сказал Нос Токиве перед уходом.
На следующий день она получила послание о том, что ей разрешено в сопровождении Ёмоги отправиться в храм Киёмидзу. Токива была поражена, оказавшись в часовне, где десять монахов читали сутры специально для нее. Мириады светильников освещали часовню, и, когда она молилась, воздух был густо насыщен фимиамом.
«О боги, позаботьтесь о моих троих оставшихся без отца детях. Их мать для них почти потеряна. Эта Токива – всего лишь пустая оболочка, а дух ее бродит в аду. Какие бы горести и испытания ни выпали на долю их матери, пощадите ее детей. Не допустите, чтобы эти несчастные страдали за прегрешения дома Гэндзи».
И Токива заплакала, вспомнив ту зимнюю ночь, когда она вместе с детьми молилась в той же самой часовне.
– Моя госпожа, служба подходит к концу, не хотите ли вы пройти в отдельную комнату и отдохнуть? – прошептал монах.
