Страница: 1/14
Уныло, мрачно текла моя жизнь. "Неужели до конца дней придется
влачить столь безрадостное существование?" - думала я. Единственно
желанным казался уединенный, приют где-нибудь в глуши гор, но это
стремление, увы, было невыполнимо. Да, нелегко бежать от суетного мира!
- против воли роптала я на мой печальный удел. Я боялась, что государь
со временем меня разлюбит, страх утратить его любовь преследовал меня
даже во сне, я ломала голову, как предотвратить беду, но ничего не могла
придумать. Наступила вторая луна, повсюду расцвели цветы, ветерок
доносил благоухание цветущей сливы, но радость новой весны не веселила
меня, ничто не могло развеять мою тревогу, мою печаль.
...Послышался голос государя - он звал людей, и я поспешила на его
зов. Государь был один.
- В последнее время все женщины разъехались по Домам, во дворце
стало совсем уныло... - сказал он. - Ты тоже целыми днями уединяешься в
своей комнате. Желал бы я знать, о ком ты тоскуешь?
"Опять ревнивые намеки!" - подумала я с досадой. В это время
доложили, что во дворец пожаловал настоятель.
Его сразу провели к государю, и мне не оставалось ничего другого,
как молча внимать их беседе. Этой весной захворала дочь государя,
будущая государыня Югимонъин[1] (в ту пору она была еще
ребенком и звалась принцессой Има), болезнь затянулась, и решено было
служить молебны богу Айдзэну о ниспослании выздоровления болящей. Кроме
того, государь хотел вознести моления созвездию Северного
Ковша;[2] эту службу, как помнится, поручили преподобному
Нарутаки из храма Высшей Мудрости...
Завязалась беседа, даже более доверительная и теплая, чем обычно,
я сидела тут же, внутренне трепеща от страха при мысли о том, что
творится в душе настоятеля в эти минуты, как вдруг государю сообщили,
что принцессе внезапно стало хуже, и он поспешно удалился во внутренние
покои.
- Дождитесь, пожалуйста, возвращения государя... - обратившись к
настоятелю, сказала я.
Мы остались одни, кругом не было ни души, и настоятель стал горько
упрекать меня, говорил, как тосковал обо мне долгие дни и луны после
нашей последней встречи... Слезы, которые он при этом утирал рукавом
своей рясы, невозможно было бы скрыть от постороннего взора... Я не
знала, что отвечать, слушала молча, а меж тем государь вскоре вернулся.
Не подозревая об этом, настоятель все продолжал свои сетования. Услышав
его речь сквозь тонкую перегородку, государь остановился, прислушался и,
будучи от природы человеком проницательным, скорым на догадку, сразу,
конечно, обо всем догадался. Это было ужасно!
