Страница: 2/17
"Вчера распорядителем был Сайондзи,- шептались люди, - а сегодня
всего-навсего Кагэфуса... Конечно, он выступает от имени государя, но
можно ли ставить на одну доску людей столь различного положения?.."
Впрочем, пир был устроен, как полагалось, и вино, и закуски
приличествовали случаю. Госпоже Омияин поднесли красивую ткань,
свернутую в виде скалы, и лодочку из ароматической смолы, полную
душистого масла, все это лежало на подносе с узорами, изображавшими
воду. Государь получил изголовье из благоуханного дерева на серебряном
подносе, женщины - хлопчатую вату и нитки в виде ниспадающих со скалы
струй водопада, мужчины - разноцветную кожу и ткани, свернутые наподобие
плодов хурмы.
- А это - для нее, за то, что прислуживала нам! - указав на меня,
сказал государь Камэяма распорядителю Кагэфусе, и я получила китайский
атлас и множество кусков ткани, от темно-лиловой до бледно-сиреневой,
свернутых в виде пятидесяти четырех свитков - глав "Повести о Гэндзи";
на каждом свитке значилось название соответствующей главы... Пир
продолжался до поздней ночи, все очень веселились. Вечер закончился без
каких-либо происшествий. Дайнагон Сайондзи отсутствовал, сославшись на
нездоровье.. "Притворяется!" - говорили некоторые. "Нет, он и вправду
болен!" - возражали другие. После пира оба государя прошли в покои на
галерее, туда им подали ужин, а мне было приказано прислуживать. Ночью
они опять легли рядом в одном покое. Идти к ним в опочивальню мне не
хотелось, на сердце лежала тяжесть, но ведь от придворной службы не
убежишь... Пришлось с новой силой изведать, сколь мучительны порядки
нашей земной юдоли!
Утром государь отбыл; вместе с ним в одной карете уехал и дайнагон
Сайондзи. Государя Камэяму сопровождал его придворный Киммори. Я тоже
хотела уехать, пояснив, что дала обет семь дней молиться в храме Колеса
Закона, да и помимо этого, будучи в тягости, чувствую нездоровье... Но
после отъезда государей стало так уныло и тихо, что госпожа Омияин
выразила желание, чтобы я погостила у нее еще хотя бы денек, и я
осталась. В это время ей принесли письмо от государыни. Разумеется, я не
знала, что там написано.
- Что такое?! Да в своем ли она уме?! - прочитав письмо,
воскликнула госпожа Омияин.
- А в чем дело? - спросила я.
- Я, дескать, оказываю тебе почести, словно законной супруге
государя, и нарочно устраиваю разные пиры и забавы, чтобы все это
видели. Ей, мол, остается только завидовать... Пишет: "Конечно, я уже
постарела, но все же, полагаю, государь не собирается меня бросить..." -
прочитала госпожа Омияин и рассмеялась. Она смеялась, мне же было горько
все это слышать, и я уехала к моей кормилице в ее усадьбу на углу
проезда Оомия и Четвертой дороги.
