Страница: 1/9
Ицукусиму, храм в краю Аки, в давние времена посетил император
Такакура[1], он прибыл морем на корабле; меня манило такое
странствие, хотелось пройти по белопенным волнам, и я решила отправиться
на богомолье в Ицукусиму. Как повелось, я села в лодку в селении Тоба,
спустилась вниз по реке Ёдо и в устье пересела на морское судно. Робость
невольно проникла в сердце, когда вверилась я жилищу на волнах...
Услышав, как люди на корабле толкуют: "Вот бухта Сума!..", я
вспомнила, как в древности тосковал здесь в изгнании тюнагон
Юкихира[2], и захотелось спросить хотя бы у ветерка,
пролетавшего над заливом: где же стояла его одинокая хижина?..
На ночь судно причалило к берегу. Было начало девятой луны; в
увядших, побитых инеем зарослях слабо, прерывисто звенели цикады, а
откуда-то издалека долетал к изголовью неумолчный стук - то в окрестных
селениях отбивали ткани деревянными колотушками. Приподняв голову, я
невольно прислушивалась к этим унылым звукам, без слов передававшим
печальную прелесть осени.
Утром, когда я проснулась, мимо проплывали суда, скрываясь в
неведомой дали, как тот корабль, о котором сложена старинная песня:
"Я вослед кораблю,
что за островом в бухте Акаси
предрассветной порой
исчезает, туманом сокрытый,
устремляюсь нынче душою..."[3]
Куда плывут они - кто знает?.. Вот оно, грустное очарование
плавания по морям...
Когда наше судно проплывало мимо бухты Акаси, мне показалось, я
впервые по-настоящему ощутила, что было на сердце у блистательного
принца Гэндзи, когда, тоскуя о столице, он обращался в стихах к
луне:
"Месяц, чалый скакун,
ты ночью осенней сквозь тучи
мчись в далекий дворец,
чтобы там хоть на миг увидеть
милый лик, меня покоривший!.."[4]
Так плыли мы все дальше и дальше, и вскоре наш корабль пристал к
берегу в гавани Томо, что в краю Бинго.
Это очень оживленное место, а неподалеку есть там маленький
остров, именуемый Тайкасима. Здесь живут покинувшие мир девы веселья,
выстроив в ряд хитины-кельи. Все они родились в семьях, погрязших в
грехе, и сами тоже жили в плену пагубных земных страстей и желаний.
Нарядившись в пропитанные благоуханием одежды, мечтали они о
любовных встречах и, расчесывая длинные черные волосы, гадали лишь о
том, чья рука вновь спутает эти пряди на ложе любви следующей ночью; с
заходом солнца ожидали, с кем свяжет их ночь в любовном союзе, а на
рассвете грустили, что приходится расставаться... Не странно ли, что эти
женщины отказались от прежней жизни и затворились на острове?
