Хиираги пристально смотрел на витрину теннисного магазина. По его
невозмутимому виду я поняла, что он смотрит просто так, без всякой цели.
Но именно это лучше всего говорило о том, что творится у него в душе. Как
импринтинг, подумала я. Так утенок, который ковыляет за первым движущимся
существом, принимая его за мать, трогает любого, кто видит его.
Так сжимается.
В весеннем свете, среди толпы он, забыв обо всем, пристально смотрел
на витрину. Наверное, когда он видел ракетки, его охватывали воспоминания.
Так же, как я успокаивалась, вспоминая о Хитоси, только когда была вместе
с Хиираги.
Я видела, как Юмико-сан играет в теннис. Когда я впервые познакомилась
с ней, она показалась мне очень миленькой, но обыкновенной,
жизнерадостной, спокойной девушкой, и я никак не могла взять в толк, чем
она смогла очаровать такого странного парня, как Хиираги. Хиираги был от
нее без ума. Внешне он выглядел тем же самым Хиираги, но что-то в
Юмико-сан притягивало его. Они стоили друг друга. Я спросила у Хитоси, в
чем тут секрет.
– В теннисе, – засмеялся Хитоси.
– В теннисе?
– Да. Хиираги говорит, что она круто играет в теннис.
Стояло лето. На школьном корте, под ярким солнцем, я, Хитоси и Хиираги
наблюдали за финальным матчем Юмико-сан. Чернели тени, в горле пересохло.
Все тогда было ярким и ослепительным.
Она действительно здорово играла. Будто другой человек. Не та девочка,
которая бежала за мной, с улыбкой повторяя: Сацуки-сан, Сацуки-сан. Я
удивленно наблюдала за матчем. Хитоси тоже был поражен. Хиираги с
гордостью повторял:
– Ну, правда круто?
Она играла в сильный теннис, четко и сосредоточенно передвигаясь по
корту, нанося удары, не произнося ни звука. И она в самом деле была
сильна. Лицо серьезное – будто готова убить. Но вот последний удар – и в
тот момент, когда она выиграла, она оглянулась и посмотрела прямо на
Хиираги, по-детски улыбаясь, став обычной Юмико. Незабываемо.
Я очень любила, когда мы проводили время вчетвером. Юмико-сан часто
говорила:
– Сацуки-сан, будем всегда развлекаться вместе. Ни за что не
расставайтесь.
Я подтрунивала над ней:
– А вы-то сами?
– Ну, с нами и так всё ясно... – смеялась она.
И тут – такое. По-моему, это слишком.
Он, в отличие от меня, наверное, сейчас не вспоминал Юмико-сан.
Мальчики не будут нарочно делать себе больно. Но именно поэтому все его
тело, его глаза говорили об одном. Вряд ли он когда-нибудь произнесет это
вслух. Но если б и сказал – это были бы горькие слова. Очень горькие.
Я хочу, чтобы она вернулась.
